из-под одеял и бросился к собакам. Он тщательно их пересчитал, после чего, вторя своему товарищу, принялся обрушивать ругательства на силы дикой природы, укравших у них еще одного пса.
– Фрог был самым сильным в стае, – наконец заключил Билл.
– А еще он никогда не был глупым, – добавил Генри.
И такова была вторая эпитафия за прошедшие два дня.
Позавтракав в мрачном настроении, люди запрягли четыре оставшиеся собаки в упряжку. Этот день ничем не отличался от предыдущих. Люди молчаливо пробирались по покрытой льдами земле. Тишину нарушал вой их преследователей, которые шли по их следу.
Вскоре после полудня стемнело, и вой волков стал доноситься ближе, когда они по своей привычке начали подбираться к ним. Вой вызывал волнение и переполох среди собак, это сбивало их бег и удручало людей.
«Вот так вот, теперь не сбежите, глупые создания,» довольно произнес тем вечером Билл, когда выпрямившись, он осматривал свою работу.
Генри бросил готовку, чтобы пойти посмотреть. Его попутчик не просто привязал собак, он привязал их так, как это делали индейцы – к палкам. На шею каждой собаки он завязал в узел кожаный ремень. К нему, так близко к шее, чтобы собака не смогла достать ее зубами, он привязал крепкую палку четырех или пяти футов в длину. Другую сторону палки он закрепил кожаным ремнем к забитому в землю колу. Собаке не удавалось прогрызть ремень у себя на шее. Палка же не давала ей добраться до кожаного ремня, которым она была привязана с другого конца палки.
Генри одобрительно кивнул головой.
– Это единственная хитроумная штуковина, которая сможет удержать Одноухого, – сказал он. – Он разгрызает кожаный ремень, будто ножом режет и вполовину быстрее. Утром все они будут на месте, целы и невредимы.
– Готов поспорить, так и будет, – согласился Билл. – Если хоть одна пропадет, я отправлюсь в путь, не выпив кофе.
– Они знают, что у нас нет патронов, чтобы отстрелять их, – отметил Генри, лежа под одеялом, имея в виду окруживший их сверкающий круг. – Если бы можно было выстрелить в них несколько раз, они бы тогда нас больше боялись. Каждую ночь они подбираются все ближе. Всмотрись в темноту – вон туда! Ты его видел?
Какое-то время люди изумлялись, наблюдая за движением силуэтов возле костра. Они присматривались к темноте, туда, откуда на них сверкала пара горящих глаз, и очертания животного медленно принимали форму. Порой даже было видно, как они двигались.
Внимание людей привлек шум среди собак. Завывая, Одноухий рвался с привязи в темноту, и то и дело бешено набрасывался на палку зубами.
– Посмотри туда, Билл, – прошептал Генри.
В свете костра, бесшумно подкрадывалось похожее на собаку животное. В его движениях одновременно проглядывалось недоверие и решительность; не упуская с виду людей, свое внимание оно сосредоточило на собаках. Одноухий рвался с привязи в сторону незваного гостя и нетерпеливо выл.
– Этот дуралей, не слишком уж напуган, – понизив голос, сказал Билл.
– Это волчица, – прошептал Генри в ответ, – и теперь ясно, как