мой расстегнутый рюкзак. И я до противного тремора боюсь спрашивать, на месте ли мой дневник.
– Как прошла пара, сестренка?
Небрежно интересуется Мот, а у меня от набившего оскомину обращения все внутри клокочет и кипит, провоцируя нешуточную бурю. И я стряхиваю с себя гипнотическое оцепенение и складываю руки на груди в защитном жесте.
– Без твоей ненависти и косых взглядов Крестовского? Скучно.
Собираюсь пустить еще какую-нибудь шпильку и набираю в легкие воздуха, только вот атмосфера в комнате резко меняется. Матвей порывисто встает, пугая меня исходящей от него злостью, стены начинают давить, а просторная спальня вдруг становится слишком тесной для нас двоих.
– В следующий раз мы это обязательно исправим.
Совершенно серьезно обещает Зимин-младший и походя мажет большим пальцем по моей нижней губе, отчего растекшийся по ладоням страх переплетается с жидким огнем, разливающимся внизу живота. И я примерзаю к мягкому пушистому ковру, пока Мот сваливает, громко хлопая дверью и витиевато матерясь.
Раз. Два. Три. Четыре…
Делаю несколько глубоких судорожных вдохов и бегу проверять содержимое своего многострадального рюкзака. Странно, но в нем нет ни дохлых жаб, ни гадюк, ни еще какой-нибудь гадости. Конспекты целехоньки – без вырванных страниц или испортивших ровные строчки чернил. И даже дневник никуда не делся.
Я с трудом верю, что Матвей не воспользовался таким удобным моментом, чтобы нарыть на меня компромат, и еще долго сижу на корточках, не в силах унять лихорадочное сердцебиение. Пропускаю ужин, соврав маме, что поела до их возвращения, рано ложусь в кровать, натягивая одеяло до подбородка, и не могу сопротивляться опутывающей меня прочными сетями дремоте.
Организм слишком устал, чтобы выдержать еще один раунд против такого соперника, как мой будущий сводный брат.
– Доброе утро, дочь. Надеюсь, у тебя никаких важных планов? Сережа хотел провести день с семьей.
Вместе с солнечным светом, пробирающимся в окно, мама будит меня тихим стуком и выглядит цветущей, как никогда. Запахивает полы длинного атласного халата благородного винного цвета и улыбается. Мне же хочется, как в детстве, добавить капельку йода на хлеб, когда она отвернется, сослаться на повысившуюся температуру и валяться в постели, изображая слабость и простуду.
Только вот Мот пристально следит за каждым моим движением, и я никак не могу решиться провернуть шалость у него под носом.
Спалит ведь.
Так что после сытного завтрака дом мы покидаем вчетвером и живо трамбуемся в блестящий отполированными боками джип, который невероятно идет Зимину-старшему. По крайней мере, представить этого уверенного в себе мужчину за рулем другого автомобиля я не могу.
– Не поверишь, Вер, я впервые взял отпуск за последние три года.
С теплотой в бархатном баритоне сообщает маме Сергей Федорович, умело управляя огромным черным внедорожником, и что-то негромко мурлычет, как большой сытый кот. В то время, как мы