аскетов: носили саблю и четки, перебирали четки и отдавали приказы к битве; истощенные постами, покрытые шерстяной мантией, сидя на голой земле, они управляли империями и принимали почести миллионов людей.
Мусульмане сохраняли свою религию до тех пор, пока они были воинственными: потому что все состояния умственного возбуждения склонны поддерживать друг друга. Но в уединении и в стенах школ учение Мухаммеда было подвергнуто испытанию разума: началась борьба между религией и философией. Из-за боязни расстаться с ранними представлениями и национальными чувствами, предпринимались попытки примирить веру и разум; религиозные философы прибегали к аллегориям, чтобы рационализировать странные и абсурдные догмы и практики; буквальный смысл они заменили мистическим; при произвольном принятии и толковании основа самой доктрины исчезала или смешивалась с какой-то обновленной старой догмой, если не с изобретенной новой, короче говоря, мусульманская религия, по-видимому, пережила саму себя; считалось, что ее предполагаемый период в тысячу лет завершится при правлении Акбара.
XII. Религия илахиан
Акбар был величайшим из могольских императоров Индии. На четырнадцатом году своей жизни он начал свое правление, сопровождаемое войнами и мятежами. Победив всех своих врагов и установив мир и безопасность, он обратил свое внимание на религию. Вскоре он счел правильным предоставить неограниченную веротерпимость всем религиям в своей империи. Прозванный «тенью Бога», он решил оправдывать этот тщеславный титул, которым рабская лесть наделяет всех государей Азии, и подражать, в соответствии со своими способностями, тому, кто дарует благословения своего милосердного провидения всем творениям без исключения. Об этом он заявил своему фанатичному сыну Джахангиру, который не скрывал своего недовольства по поводу строительства индуистского храма в Бенаресе: «Разве, – сказал Акбар, – пять шестых всего человечества не являются индусами или неверными? Если бы я руководствовался мотивами, подобными тем, которыми руководствуешься ты, что бы мне оставалось, кроме как уничтожить их всех»?
Любознательный император был знаком с религиозной историей Персидской империи; он общался с людьми всех религий, с магометанами всех сект, индусами, иудеями и христианами, а также с нерелигиозными философами; он любил расспрашивать их всех и поощрять публичные полемические дискуссии в своем присутствии. Сунниты и шииты взаимно оскорбляли главных лиц своей веры, трех первых халифов и Али; самого Мухаммеда щадили не больше, чем его сподвижников и преемников. Ошибки их учения, пороки их характера и неправильности их поведения были открыто разоблачены, строго осуждены и остроумно высмеяны. Если к Магометанству относились так, то другие религии и не могли претендовать на большее снисхождение. Драматическая форма, которую Мохсен Фани придает религиозным спорам, безусловно, любопытна; мы вряд ли можем