Вы не поверите, мастер, но я такой избегун!.. Особенно когда речь о моих обязанностях, они с ума сошли, что ли…
Понсоменер, как обычно, когда обнаруживает что-то интересное, снова остановил далеко впереди коня и ждет, ровный и неподвижный в седле, даже не повернул голову.
Мой конь поравнялся с ними и приветливо ржанул, Понсоменер молча указал вперед. Я присвистнул, в самом деле крепость, а не замок, целый город за высокой крепостной стеной, а вокруг стены еще и земляной вал с широким рвом, наполненным водой.
Мост широкий, но деревянный, такой легко разрушить с их стороны, если завидят приближающиеся силы противника.
Что сразу бросается в глаза – донжон массивный и широкий, всего в два этажа, а из крыши вырастает чудовищно высокая башня красного кирпича. Шириной, как мне показалось отсюда, не больше чем в одну комнату, но даже трудно представить, словно нужно карабкаться на самый верх человеку, привыкшему к удобствам.
На вершине башни смотровая площадка, ограниченная высоким барьером, а из ее середины вздымается еще и медленно сужающийся к вершине шпиль из серого гранита.
А там на самом верху гордо трепещет знамя герцога. Я вытащил бинокль и, с трудом поймав скачущее в стороны изображение, рассмотрел с одной стороны шпиля металлические скобы, вмурованные между камней.
На площадке расхаживает часовой, места достаточно, шпиль у основания не шире, чем толстое дерево, а ввысь сужается и сужается, так что на верхушке истончается до толщины древка лопаты.
Все рассматривали крепость молча, наконец Фицрой спросил нетерпеливо:
– И какой план у нашего мудрого с сегодняшнего дня и даже как-то странно миролюбивого командира?
– Действуем по обстановке, – изрек я мудро.
Он переспросил:
– Здорово, но… как? Нападем? Или пусть они нападут сами?
– Сперва вступим в отношения, – сообщил я, Фицрой в изумлении вскинул брови и нагло заулыбался, я прикрикнул строго: – Но-но! Не давай волю фантазии. Вступим в дипломатические отношения. Как и положено. Но сперва представимся.
– А-а-а, – протянул он разочарованно.
Я указал на центральную башню замка.
– Как тебе тот флаг?
– Хорош, – ответил Фицрой. – Символ власти и могущества. А что?
– Для начала уроним, – сообщил я. – Точнее, заставим склониться. Что значит – перед кем?.. Как только подцепят снова, собьем еще разок… А потом поздороваемся. Здесь люди простые, любят ясность и наглядность…
– В отношениях, – досказал Фицрой.
– Да, – согласился я, – в отношениях. Так что располагайтесь на отдых, не слишком длительный, а я пока попробую подготовить их к вежливому разговору.
Фицрой хохотнул.
– А в окна постреляешь?
– Это нехорошо, – укорил я мягко. – Что я, мальчишка, бросаться камнями?.. А вдруг кому пулей в глаз попаду?.. Только флаг! Флаг – это символ, а окна – просто окна. Такое категорически недопустимо. Лишать жизни