весь опор несутся по ущельям.
«О если б нам застать в живых Роланда, —
Так молвил каждый, – страшные удары
Мы б вместе с ним неверным нанесли!»
Напрасно все: они примчатся поздно!
Пылал закат, светило ярко солнце, —
Горели шлемы, брони и щиты,
Узорами покрытые. Сверкают
Стальные копья, цветом золотистым
Горят на солнце пестрые значки.
Исполнен гнева, мчится император,
За ним в печали мчится франков строй, —
Рьщают все, трепещут за Роланда…
Бесгона Карл велел позвать, не медля.
(Он старшим был из царских поваров.)
«Возьми под стражу графа Ганелона:
Изменник он, моих людей он предал!
Тебе пока его я поручаю
До дня суда!» – так молвил император.
Бесгон позвал товарищей своих:
Они схватили графа Ганелона
И выщипали бороду, усы…
Избили страшно палками, кнутами.
И на цепь был посажен Ганелон,
Как дикий зверь, цепями весь окручен!
Его на клячу жалкую свалили
И так везли до дня суда над ним.
Высок и грозен ряд вершин угрюмых,
На дне долин ручьи струятся быстро.
Гремят французов трубы боевые,
В ответ гремят на зычный Олифант.
Во весь опор несется Карл Великий,
За ним французов сумрачных ряды,
Молитву шепчут грозные бароны,
По лицам их текут ручьями слезы,
Все просят бога, чтоб они с Роландом
Могли разить неверных сарацин.
Напрасно все, – они примчатся поздно!
Во весь опор несется Карл Великий.
Поверх брони висит брада седая[123],
Вокруг него французские дружины
Несутся вскачь, исполнены тоски:
Досадно им, что там, в ущельях мрачных,
Роланд без них с неверными дерется.
Да, если он в жестокой битве ранен,
То все его дружинники погибли!
Увы, всего осталось шестьдесят,
Зато никто, будь он король могучий
Иль славный вождь, в часы жестокой битвы
Таких бойцов отважных не видал!
Роланд взглянул на горы и долины, —
Повсюду смерть, везде лежат французы…
И зарыдал могучий граф Роланд:
«О, боже! Ты благий и милосердный,
Открой пред ними в рай цветущий дверь
Друзья мои, могучие вассалы!
Как долго мне служили честно вы!
О, сколько стран мы вместе покорили,
Вскормил вас Карл, увы, себе на горе!..
О, Франция, отчизна дорогая,
Каких баронов здесь лишилась ты!
Товарищи! В несчастии виновный,
Не мог я вас от смерти защитить!..
Пусть вас хранит великий, справедливый
Единый бог… Мой милый друг, товарищ,
Граф Оливьер, с тобой мы неразлучны…
Знай, если я от битвы уцелею, —
Меня погубит горькая тоска…
За мною, друг, ударим на неверных!»
Вернулся