в нужную колею и более оттуда не выходила. Интересно, Степаныч, нам водки до обеда хватит? С пельменями хорошо пойдет. Тебе, Надежда, не предлагаем. У нас тут люди приличные живут, тебя увидят, вызовут полицию.
Леонид Степанович. Да, случаи были. Помнишь, Катерина, тут наркоманы дрались? Сразу приехали стражи порядка. Это тебе не девяностые, когда хочешь тут всю ночь песни горлань, дерись и никто тебе слова не скажет. Нынче – порядок! И бомжующего элемента сразу с детской площадки уведут, чтобы выяснить личность.
Екатерина Аркадьевна. Это точно, Надежда. Степаныч правду говорит. Видишь, тут качельки поставили новые, песочницу. Я этих собачников отсюда как гоняю, Степаныч, скажи?
Леонид Степанович. Гоняет, Надь, так гоняет, мне страшно! Но ведь ссут эти твари, где ни попадя, особо метя в песочницу. А тут детишки куличики делают. Собачники людей не любят. Для них животное – превыше всякого человека. Катерина как гаркнет на них! Даже мне страшно и хочется бежать отсюда.
Екатерина Аркадьевна. Так что ты понимаешь, Надежда, что бомжам тут не место. Вот понимаешь, если не мы со Степанычем полицию вызовем, то кто-то другой. Народ тут в целом добрый, но в частности нраву крутого. Смотри, намусорим – таджик убирает. Или он киргиз, Степаныч? А кем бы ни был, но убирает по утрам тщательно. Сколько накануне ни пей – все уберет и выметет. А народ что? Из окон повылазит и блюдет. Что не так, давай в полицию звонить. Теперь все свои права знают – умные очень, образованные и телефоны имеют. Раньше-то телефон был роскошью, а теперь средство связи. В том числе с полицией.
Леонид Степанович. Такова жизнь, Наденька. Куда ни плюнь – несправедливость и жестокое отношение к людям. Как при настоящем капитализме. Звериный, так сказать, оскал. При социализме ты бы дома спала, а не на лавке. Бомжей тогда не было. Вот тебе лет сколько?
Надя. Двадцать пять.
Леонид Степанович. Вот! Ты социалистическую реальность не застала. Видишь, Катерина, что с людьми новый строй делает! Молодая девка бомжует по чужим дворам! А раньше бы работала инженером, а вечерами смотрела программу «Время». Сейчас программ миллион, а смотреть нечего. Выбор – не есть панацея, Надежда. Иногда лучше без выбора, зато не на скамейке ночевать.
Екатерина Аркадьевна. И пенсия была бы обеспечена, и крыша над головой. Вот чего мы, Степаныч, набросились на Надежду? Сами почти как бомжи. Одна разница – что на скамейке не спим. Что мы с тобой, Степаныч, имеем? Две копейки от большой государственной щедрости. Если б не Валерик, давно б с тобой сдохли от голода. Ну, не от голода, но почти (задумывается). Ни на что пенсии не хватает. Сейчас вон даже макароны дорогие, даже «Доширак», который едят несчастные китайцы.
Леонид Степанович. Точно! Но на государство, Катерина, не греши. Государство само страдает – цены на нефть, погляди, падают, кругом экономический кризис. Ничего не поделаешь. А Валерка, и правда, хоть и бизнесмен, но человек хороший. Трудящихся эксплуатирует, но и поддерживает пожилых людей. Он нас, Надежда, спонсирует. Не просто так, конечно. Он, Надя, сирота, поэтому видит в нас