пойти?
– Не сейчас. – Зебровски посмотрел на меня, совершенно недвусмысленно спрашивая взглядом: что я с ним сделала? Я пожала плечами, зная, что он мое выражение лица тоже поймет. Может быть, он и поверил, что я понятия не имею, что случилось с лейтенантом.
Биллингс не хотел отпускать мою руку, и это тоже было нехорошо. Я не только питалась его гневом, а сделала что-то еще. Намного больше сделала, чем намеревалась.
Зебровски потянул настойчивее и увел-таки Биллингса с собой, но губами сказал мне: «Потом».
Действительно поговорим потом, явно придется. Черт и еще раз черт.
Понятия не имела, что я сделала с этим здоровенным лейтенантом.
– Спасибо, – сказал вампир с пола.
Я посмотрела на него. Глаза серо-голубые, сейчас больше серые. Короткие светлые волосы разлохмачены, будто непослушные кудри, с которыми даже короткая стрижка справиться не может. Казалось, что у него слишком много волос для такого маленького лица – или слишком мало лица для такого количества волос. Джинсовая куртка и футболка рок-группы, не заправленная в джинсы, плюс кроссовки – все это делало его похожим на сотню других подростков, если бы не странная прическа и странное слишком тонкое лицо. Я сообразила, что оно выглядит голодным, будто он недоедает, и поняла, что это значит: сегодня он голоден. Он был мертв так недавно, что кожа еще не утратила загара, бывшего в момент смерти, и он не казался слишком бледным, но я знала, что сегодня он не кормился кровью. Хотя бы этот не поучаствовал в разжоре копа, которого мы нашли со следами десятков клыков.
Я посмотрела поверх него на остальных коленопреклоненных вампиров и почувствовала их голод. Ни одного из них не кормили сегодня. Все голодные, и все очень недавно мертвы, на коже еще загар держится. Свежеподнятые вампиры могут выглядеть как угодно: от трупообразных до почти людей. Чем мощнее вампир, который тебя обратил, тем больше ты будешь похож на человека, когда встанешь – в зависимости от линии крови, от которой происходит твой мастер. Тот, кто обратил этих ребят, был очень, очень силен. А вампир, который держал девочку, даже близко таким не был, и все эти вампиры голодны. Я это чувствовала, даже заразилась этим, не осознавая. Вот что заставило меня так жадно пить гнев Биллингса. Такого не должно было случиться, если только их создатель не связан с Жан-Клодом. Значит, их мастер – одной линии крови с Жан-Клодом, или же кто-то из наших вампиров, связанных клятвой крови, сотворил такой ужас? А это был ужас. Шесть из уцелевших вампиров были подростками, а может, даже и до подростков не доросли. Дети, не дожившие до второго рывка роста. Все обращены до окончания пубертата. Детей обращать запрещено, и их лица, глядящие на меня, были пограничными по возрасту, и все умерли недавно.
Блин, дважды блин!
Я глянула дальше, за спину детям из переднего ряда и увидела, что взрослые немногим лучше. Этим женщинам полагалось бы печенье печь для собрания скаутов или собирать сумки для семейного отпуска, а не стоять на коленях в наручниках, как клыкастые монстры. Некоторые были не так чтобы в хорошей форме или имели излишний вес. Что обращение в