меня. – Он обнажил в улыбке ряд крупных жёлтых зубов, один из которых был золотым и поблескивал на солнце.
– В смысле?
– Барышня, ну ты прям как в первом классе. Я тебя спас? Спас. Благодарность мне за это полагается? Полагается. – Он, горячо дыша, потянулся к Кате и начал отряхивать ей футболку чуть пониже груди, ещё больше втирая грязь вспотевшими ладонями.
Катя отступила на шаг ближе к краю.
– И как, по-вашему, должна выглядеть эта благодарность?
– Ну… – участковый выпрямился в полный рост и развернул плечи. Его необъятное тело раздувалось и опадало в такт участившемуся дыханию.
Как заворожённая Катя смотрела на голубую пуговицу рубашки, которая готова была прямо сейчас отлететь и распахнуть перед её носом плотно набитый жиром, словно прорезиненный, волосатый живот. – Это зависит только от твоего желания, – он шагнул вперёд. – Или НЕ желания.
Катя сделала шаг назад и не почувствовала под пятками твёрдой земли. Резко развернувшись, она начала спускаться на попе по крутому глинистому склону прямо к реке. Не оборачиваясь, цепляясь руками за высохшие пучки травы и сдирая кожу на пояснице. Быстро удаляясь от нового знакомого.
– Штаны не потеряй! – заржал где-то наверху участковый.
Когда склон закончился и она убедилась, что вокруг нет ни души, не сдерживаемая больше ничем, Катя зарыдала в голос.
Всё, что накопилось в душе за эти несколько недель, вырвалось наружу и потекло. Хлынувшие слёзы лились бесконечным потоком. Она размазывала их перепачканными в глине руками, но они накатывали снова и снова, душили её и не давали вздохнуть. Судорожно всхлипывая и подвывая, Катя пыталась успокоиться, но тут же вспоминала о несложившейся поездке на море, о непрочитанных любимым человеком сообщениях, об омерзительных людях, встреченных здесь и из её груди вновь вырывались рыдания.
Она сотрясалась, задыхаясь от жалости к себе, омерзения и ещё какого-то тошнотворного чувства. И ей было плевать, что слёзы – это не выход из положения.
Наревевшись до колик в кишках, она легла в позе эмбриона на камни.
Не чувствуя больше ничего, кроме внутреннего опустошения, Катя долго, не мигая, смотрела за полётом ласточек над рекой.
***
Вода была настолько холодной, что щиколотки тут же начали гореть.
Зайдя в речушку чуть глубже, она почувствовала, как съёжились и заныли икроножные мышцы. Но отступать было некуда, ей во что бы то ни стало надо было привести себя в порядок.
Единственным чистым местом на ней был старый купальник, который она утром сунула в рюкзак на всякий случай. Радуясь, что её никто не видит в этом болтающемся мешке, она продвигалась к середине водоёма, в надежде, что хоть там ей будет выше колена и она сможет отмыться от всей этой мерзости.
Купальник, пролежавший всю зиму к шкафу, не только не стал ей по размеру, но по ощущениям начал слетать ещё больше. В отличие от девушек своего возраста, Катя с годами не приобретала округлых аппетитных форм, а становилась всё более спортивной, как выразилась бы мама.
Дойдя