жару приближаться к таким помидорам» – первая заповедь религии беновского сада.
В центре стола стоит миска с хлопьями красного перца – рядом с солонкой и перечницей, потому что Бен считает, что всем блюдам, абсолютно всем, не хватает красного перца.
По какой-то глупой причине из-за этой миски у меня встает ком в горле. Это осознание, что я по-настоящему здесь. Не дома, но…
Такер спрашивает о юридической фирме Бена и жителях города. О вечеринке Сэндри и той нервотрепке, что неизбежна при подготовке мероприятия на двести человек. Мы разговариваем о работе Диксона в патруле. О девушках, с которыми он встречается. А потом разговор доходит до Такера.
– Скажи-ка, как получилось, что твой брат думает, будто вы двое с ним не разговариваете? – вдруг спрашивает Бен, скрестив руки на груди.
У меня внутри все падает. Я уже забыла, что Олбри никогда не избегают неудобных разговоров.
– Да кто знает, что там у него в голове, пап, – с пренебрежением отвечает Такер, – я постоянно говорю с Истоном.
Тишина в комнате настолько тяжела, что мне трудно дышать.
Сэндри поджимает губы. По ее лицу отчетливо видно, что она не одобряет наши решения – Истона, Такера, мои.
– Это уже просто нелепо, Такер!
– Да почему опять я? Почему не он? – спрашивает Такер. – Почему я должен успокаивать Иста из-за того, что они с Эллис поссорились? – Он смотрит на меня, явно считая все происходящее несправедливым. – Я не виноват.
– Ты старше и взрослее, – говорит Сэндри, – вроде бы.
Такер проводит ладонью по лицу.
– Ненавижу эту семью.
– Просто уладь все с братом, – добавляет мать. – Можешь считать это подарком мне на день рождения. – Она говорит с Такером, но я знаю, что это указание касается и меня.
– Мой подарок – ручной труд для твоей вечеринки, – шутит Такер. – Никто действительно не понимает, что на самом деле жертва здесь я?
– Ты будешь заниматься не только ручным трудом. Нужно сделать кучу всего и…
– Сэндри, – Бен успокаивает назревающую бурю, накрыв ладонь жены своей, и мы видим, как Сэндри глубоко вздыхает.
Она встает, давая понять, что ужин окончен, и я убираю посуду, что давно уже стало в этом доме моей обязанностью. Мы возвращаемся к своим ролям, будто это мышечная память. Фоном играет Ван Моррисон. Сэндри сидит у островка, а Бен снова наполняет ее бокал вином. Такер и Диксон загружают посудомойку и протирают столешницы. Мы убираем половинки овощей и специи, про которые забыла Сэндри во время торопливой готовки.
Парни толкаются и пихают друг друга, и внутри меня что-то поднимается. Нормальность всего вокруг. За исключением огромной – размером с Истона – дыры в комнате.
Бен садится рядом с Сэндри и кладет ее ноги себе на колени. Нежно обводит пальцем лодыжку.
– Когда должен приехать Истон? – спрашивает Такер. – Накануне вечеринки?
– Ага, – отвечает Бен, – оттягивает до последнего.
– Истон такой Истон – как обычно, отлынивает