не больше тридцати сантиметров. – Мы уже прочно вошли в жизни друг друга. Мы не можем провести по раздельности и пару дней. Мы же друг в друге по уши, Саш! Почему тебе так сложно это принять?
Соловьёв навис над ней сверху, прибегнув к классическому приёму давления взглядом и физическим превосходством. От него беспорядочно исходили волны негодования, злости и нездоровой упрямости, которые с силой отражались о её щит из правды и искренних чувств.
– Потому что мне это не надо, Катя! Не надо! Сколько раз я могу тебе это повторять?!
– Столько, пока я не услышу хотя бы одну адекватную и весомую причину, почему тебе "это не надо"!
– Потому что я не вижу тебя рядом со мной в качестве своей женщины, Катя! – гаркнул он. – Потому что в жизни есть что-то ещё, кроме этой твоей пресловутой любви! Потому что, повторяю, бл*ть, в сотый раз, мне не нужны обязательства, которые ты на меня хочешь навесить! Эти причины тебя устроят?!
– Нет, не устроят! Потому что я уже ТВОЯ женщина, Соловьёв! А ты МОЙ! Мой! – крикнула в ответ девушка, окончательно потеряв контроль и с психу толкнув его в грудь, но Александр даже не пошевелился и это взбесило её ещё сильнее. – Весь! Целиком и полностью! Мой! Ясно тебе?!
– Не сходи с ума, Катя, и перестань орать! Мы не в дешёвом сериале с федерального телевидения.
– Не перестану, Майор! Буду орать столько, сколько посчитаю нужным! Буду орать до тех пор, пока ты не поймёшь, что ведёшь себя как маленький, трусливый мальчишка! Мнишь из себя взрослого, умудрённого жизнью мужика, а сам забился в свою раковину и боишься из неё шаг сделать! – не сдержавшись, Катя в сердцах снова толкнула его в грудь и снова это не возымело никакого эффекта. – Тук-тук-тук, Александр Николаевич, вас беспокоит жизнь, которую вы наглым образом просираете! Может, хотя бы постараетесь не упускать шанс быть счастливым, за который другие, менее удачливые люди, не думая, удавили бы кого угодно?!
– Ещё слово, Трофимова, и я тебя удавлю, не думая.
– Давай! Вперёд! Только уже сделай хоть что-нибудь! Будь живым человеком, а не холодильником, живущим по линеечке!
После криков тишина казалась слишком резкой и слишком тяжёлой, чтобы продолжать держать спину прямо, но ей каким-то образом это всё ещё удавалось. Хотя чувствовала себя она, как почти сдувшийся и потрёпанный жизнью шарик, который каким-то чудом не лопнул после оживлённых детских игр. Отвратительное чувство. Отвратительная ситуация. Отвратительный день!
– Если я такой ху*вый, то какого ляда ты всё ещё стоишь здесь? – вскинул брови Александр и окинул её взглядом с головы до ног. – Где твоя гордость, девочка?
– Она всегда при мне, а стою всё ещё, потому что люблю тебя, понимаешь? Со всеми твоими заморочками, дерьмовым характером и нежеланием принимать очевидное! Люблю, Саш! Люблю и хочу, чтобы ты был счастливым!
– По мне, это не любовь, а тупость.
– Если по тебе мерить, то жизнь, вообще, полное дерьмо.
Он, запрокинув голову назад, рассмеялся,