align="center">
Орасио и Элиона
Небо потемнело, начался ветер, грозивший пару раз сорвать плащ с одинокого всадника. Простой прямой меч с красивым эфесом-«бабочкой» и парный к нему кинжал, порыжевшая бархатная шапка-мегерка с отворотами из волчьей шкуры и неким подобием значка из трех изумрудов, потертая кожаная куртка, обшитая стальными и медными полосами на манер бригантины, суконные штаны с кожаными вставками и желтые сапоги со шпорами – всё говорило о том, что владелец их принадлежит к ополченским или армейским коронным сержантам. А вот моряцкий сундучок, притороченный к чепраку позади всадника, смутил бы внимательного наблюдателя. Обветренное лицо перетягивала черная повязка, закрывавшая левый глаз. Короткий осенний вечер и наступающая ночь явно не располагали к тому, чтобы ночевать в лесу, и всадник поторопил уставшего коня – очевидно, места были ему знакомы.
Не прошло и трети часа, как дорога и лес сменились изгородью и парой столбов высотой в 6—7 футов с фонарями, промасленными факелами и укрытыми от ветра в колпаки из мутного желтого стекла. За изгородью располагалась гостиница, два этажа которой были построены из камня, а верхний третий – из дерева. Услышав незнакомца, залаяли собаки. Тем временем всадник извлек из-за пояса молоток и постучал в ворота.
– Что вам нужно? – прокричал сквозь ветер и полуоткрытую дверцу ворот пожилой слуга с алебардой в руках. Без лишних слов всадник бросил ему монетку – в свете фонарей и факелов во дворе блеснуло серебро. Слуга поймал монету и молча принял поводья у одноглазого. Не мешкая, тот прошел в потрепанное временем строение гостиницы. Впрочем, в зале, куда он вошёл, на видном месте на стене висели деревянные щиты с гербами разной степени закопчёности – очевидный след тех славных господ и рыцарей, что когда-то посещали сию обитель случайных и прочих путников. Три или четыре длинных стола с лавками были единственной мебелью в зале. Хозяйка, миловидная ещё, пухленькая женщина лет сорока, и пара молоденьких служанок обслуживали гостей. С хозяйкой одноглазый обменялся кивком и полувзглядом – он не первый раз уже останавливался у госпожи Мануэлы. За одним из столов сидел музыкант. Он сидел, полностью закутавшийся в потрепанный, с заплатками кафтан цвета той копоти, что осела на гербах, держа старенькую арфу в руках. Одноглазый сел за один стол с музыкантом и жестом подозвал к себе служанку. Заказал себе подогретого вина с травами и мясного бульона, а сидящим с ним за одним столом гостям – пару кувшинов пива. Слова свои подкрепил он парой серебряных гроссо. Соседи по столу – трое объездчиков леса и четверо рудокопов – заметно оживились, увидев появившиеся на столе кувшины со свежим пивом, и потянулись к приезжему кружками. Тот лишь приветственно отсалютовал им чаркой с вином и улыбнулся. Поймав одну из пробегающих мимо служанок за край фартука, он обратился:
– Скажи г-же Мануэле, что мне нужна отдельная комната.
– С вас еще один гроссо,