и начала громко читать псалом. Голос ее дрожал и срывался. После ударов сквозь доски проглядывала сталь. Азерия зажмурилась и уже дочитывала последние слова. Лапы плохо держали ее.
– … аминь, – закончила она и наступила тишина. Неужели получилось, подумала она и радостно распахнула глаза.
Чудовище стояло прямо перед ней, вперившись сияющими голубым глазами. Оно не уступало Шатуну ни ростом, ни статью. Но фигура восставшего, облаченная в ржавые металлические доспехи, была уродливой, скособоченной. Спина – сгорбленной, сквозь плащ торчали какие-то наросты, и иглы. Оно сделало неуклюжий шаг вперед, другой.
В руке восставший держал выщербленный длинный меч, кончик которого волочился по земле вслед за пошатывающимся порождением мрака. Но Азерия была уверена, несмотря на кажущуюся медлительность ночного ужаса, пролезшего через прореху в воротах, не пройдет и секунды, как хладная сталь в лапе пронзит сердце лисички.
– Ну, почему ты мучаешь нас? Зачем ты пришел? – закричала она, скрючившись, ожидая боли, смерти и темноты, что последует за ней. Ее обдало смрадным дыханием твари.
– За спасением, – донеслись до нее слова, больше похожие на хрип умирающего.
Лисичка удивленно распахнула глаза и распрямилась.
– Спасением? – удивлено переспросила она.
Тут сзади на ее плечо легла тяжелая когтистая лапа.
– Отойди рыжая, не твое это дело, – прорычал за ее спиной знакомый голос медведя. – Эх, зол видно на меня за что-то зверь всевышний. Опять чужую жизнь чуть не проспал. Беги, давай, я сказал!
Шатун слегка шлепнул лапой лисичку чуть пониже хвоста, и она просто отлетела в сторону. А дальше началась мужская потеха. Звенела, сталь. Рычали противники, сошедшиеся в схватке не на жизнь, а на смерть. В стороны летели искры. Лисичка, забившаяся под телегу, с трудом могла различить молниеносные выпады. В кружеве выпадов длинного меча и размашистых ударов топора, то расходившихся, то вновь сближавшихся противников она не могла понять, кто побеждает. Но одно она знала точно. Вся эта драка была ошибкой. Не был ночной гость злом…
Она выгадала момент, когда противники разорвали дистанцию, и встала между ними.
– Прекратите! – закричала она. И, к ее радости, кончик меча ночного зверя коснулся земли, и Шатун опустил свой топор. – Он не затем пришел, – сказала она медведю.
Тот оскалил зубы и прорычал:
– Я знаю! – а затем внезапно бросил свое оружие прямо в голову противника. Азерия лишь чудом разминулась с лезвием топора, промелькнувшего мимо нее. Со звоном тяжелый бердыш врезался в голову ночного гостя, сбил шлем и ночной ужас упал как подкошенный.
– Нет… – вздохнула лисичка.
– Да не переживай ты, – медведь потер отбитую лапу. Затем наклонился к поверженному противнику, подхватил его под лапу и, крякнув, взвалил на плечо. – Понял уже. Но слова – это ваша лисья сила. А мы, медведи, дурь выбивать привыкли лапой когтистой. Как могу, так