о чём-то думал и щурил левый глаз, отчего татуировка на его щеке собиралась складками, придавая ему ещё более суровый вид.
– Едем! – он хлопнул ладонью по столу, так что плошки подскочили, и рывком встал. – И ты со мной.
Он ткнул в Олинн пальцем и, взяв с лавки ремень, пошёл к двери, застёгивая его на ходу.
– К-куда? – спросила Олинн, следуя за ним.
– К вёльве.
Пока седлали лошадей, Олинн думала, может, сказать отцу, что ещё вчера Тильда в избушку не вернулась? Но подумала, что тогда придётся рассказывать и остальное, а судя по настроению отца, к нему сейчас лучше не соваться с такими вот откровениями. И она промолчала.
С другой стороны, это даже хорошо, что он решил взять её с собой, с отцом будут его хирдманы, и ехать по болотам с ними не страшно. По крайней мере, она узнает, вернулась Тильда или нет, а может, отец кого пошлёт на её поиски. Раз он решился к ней обратиться, значит, очень велика в этом нужда. А когда Белому Волку что-то нужно, для него нет никаких преград. Хотя то, что он так спешно засобирался к вёльве, было дурным знаком.
По болотам ехали быстро, растянувшись длинной цепочкой, и ярл Римонд возглавлял отряд. Олинн же ехала в самом хвосте, предпоследней, поглядывая по сторонам в надежде, что, может быть, Великая Эль даст ей какую-нибудь подсказку. Но день стоял погожий, тихий и ясный, и вокруг не было ничего примечательного, кроме отцветающих болот. Пару раз мелькнули потревоженные звери, то ли зайцы, то ли куропатки, а в остальном вокруг были лишь тишина да припекающее солнце.
Хирдаманы переговаривались, а Олинн прислушивалась. И пока они ехали, успела услышать кровавые подробности битвы у Чёрного порога. О том, сколько северян пало в этом бою и отправилось в Тёмные чертоги. А также о том, что и короля Гидеона тоже сильно потрепало, и что Красный порог ему будет взять не так-то просто: северяне знают, что отступать им некуда, и готовы умереть все до единого. Так что до сребролуния, скорее всего, будет стоять перемирие.
Вот почему ярл Олруд вернулся в замок: он оставил своего сына Харальда с войском. И пока обе стороны зализывают раны, он отправился домой, чтобы подготовить осаду или отступление, уж как боги рассудят. Послал гонцов к риг-ярлу и в Серебряную бухту. А сам решил отправиться к вёльве, потому что ответы замкового эрля его не удовлетворили. Эрль пророчил ему победу, но Белый Волк имел звериное чутьё, и оно подсказывало ему, что эрль врёт, боясь его гнева.
А Тильда врать не станет.
Олинн внимательно вглядывалась в кусты жимолости, в которых они с Торвальдом нашли тогда ещё безымянного монаха, но примятые стебли багульника уже поднялись, и никаких воронов по дороге в этот раз им не встретилось.
Но когда до избушки осталось не больше, чем полкварда, Олинн почувствовала, как к горлу внезапно подкатывает тошнота. Ноздри ощутили металлический запах крови, и в ушах зашумело. Только это был не совсем обычный шум, а будто откуда-то издалека донёсся сухой треск идущего по долине пожара. Красное зарево закружилось перед глазами в тошнотворной круговерти: деревья, вспыхивающие,