что-то тяжелое.
– П-помощь? – сознание начало проясняться.
Я вдруг сообразила, что стою в чужой кухне, прижимаясь попой к подоконнику, а напротив стоит Эдуард – босиком среди осколков битого стекла, которые наверняка не видит. И рядом топчется, пытаясь понюхать ножку бокала, его пес Найджел.
– Ника. Посуда бьется на счастье. Но ты должна мне помочь. – Голос Скворцова звучал тихо, успокаивающе. Без злости и даже без упрека.
– Д-да… да! Сейчас! – я представила, как Эд делает шаг и наступает вон на тот торчащий зазубриной кверху осколок, как из его рассеченной ступни начинает хлестать кровь. Это отрезвило окончательно. – Только не двигайся!
– Не двигаюсь. И Найджела держу. Ты, главное, сама осторожно. Щетка и совок под мойкой.
– Я найду! Сейчас…
К счастью, я была обута: привезла с собой простые резиновые шлепанцы, как для бассейна. Оторвалась от подоконника. На подгибающихся ногах добрела до нужного шкафчика, нашла щетку, совок, наклонилась и начала сметать осколки из-под ног Скворцова. Заприметила в стороне, под столом, несколько стекляшек поменьше. Добралась и до них.
– Все. Крупные осколки собрала, но осталась пыль. Она тоже опасна. Подождешь, пока я помою пол?
– Подожду, – Эд переступил с ноги на ногу, выдохнул длинно и, как мне показалось, с облегчением. – Ведро и ветошь в ванной, в шкафчике.
Пол вымыла быстро. Без швабры – вручную. Только перчатки резиновые надела. На всякий случай протерла той же тряпкой подушечки лап лабрадора.
Эд помогал мне, присев на стул, и командуя:
– Найджел, сидеть. Дай лапу. Вторую.
Закончив, я бросила тряпку в ведро с водой и, не вставая с корточек, заглянула Скворцову в лицо:
– Ты правда совсем не злишься на меня?
– За что? – не понял он.
– За бокал… за то, что вы с Найджелом могли порезаться.
– Я виноват не меньше твоего, Вероника. Мама всегда говорит, что на кухне должен хозяйничать кто-то один, а второму не следует путаться под ногами. В крайнем случае – сидеть в уголке и помогать. У тебя на спине глаз нет.
Я представила у себя на спине, между лопаток, огромный выпученный глаз. Нервно хихикнула. Эд улыбнулся в ответ. Отпустил пса.
– Давай ведро. Пойду, прополощу тряпку и заодно помою руки, а ты накрывай на стол.
Он? Он сам будет полоскать грязную тряпку, возиться с ведром?!
Пока я хлопала глазами и пыталась найти какие-то внятные слова, Эдуард встал, подхватил ведро и ушел в ванную.
Я подошла к окну, высунулась в вечернюю прохладу, сделала несколько глубоких вдохов и выдохов. Происходящее не укладывалось в голове. Скворцов не разозлился, и даже взял часть вины на себя! Решил помочь с окончанием уборки. Он вообще реальный? А то, может, я заболела, лежу в бреду, и этот мужчина мне только мерещится?
Но нет! Моей фантазии не хватило бы, чтобы придумать такого Эдуарда: профессорского сына, богатого мажора, не брезгующего взять в руки половую тряпку.
По предплечьям от холода побежали мурашки.
Я закрыла