Пусть, потому что если я начну затыкать ее, все обернется хуже, для меня в первую очередь. Я дошла до конца стола, повернулась к работницам кухни. – Вы. Положили ложки и встали.
Осчастливить против желания невозможно? Все может быть. Справедливость не насадишь насильно. Но это лирика.
– Почему вы кладете всем разное количество мяса?
– Сестра?..
Я хмурила брови и косилась на столы. Изумленное донельзя лицо Консуэло я заметила. Ей тоже не положили достаточно мяса, как и Лоринетте.
– Отвечайте. И помните: лжете мне – лжете самой Лучезарной.
Мне и без оправданий было понятно, что еда распределяется по какому-то очень далекому от заслуг и состояния женщин принципу. Кто-то недоедал, кто-то переедал. Женщина, сидевшая сразу справа от меня, лоснилась от сытости и смотрела на свою тарелку жадно, не рискуя схватить кусок мяса не мяса, но жира под видом мяса, пока я нахожусь рядом. На тарелках работниц кухни тоже не лежало исключительно луково-мучное месиво.
– Что молчите? Как тебя зовут? – указала я пальцем на самую упитанную и наглую с виду кухарку – я решила называть ее так.
– Марселин, сестра, – ответила та на удивление робко. Сестра Шанталь была не самой человеколюбивой и до того, как я оказалась в ее усмиренной молитвами и воздержанием плоти?
– И почему на твоей тарелке мяса больше, чем на всем этом столе, Марселин? – Я обвела кухарок взглядом, далеким от доброго. – В Доме святом все работают одинаково и все вкушают от милости Лучезарной поровну. Встали и разнесли всем равное количество еды.
По столовой пронесся взволнованный шепоток. Сестре Шанталь не приходило это в голову, но, может, подумала я, она здесь недавно, потому что Марселин, в отличие от Консуэло, не удивилась тому, что я спросила, как ее имя. Под потрясенными взглядами кухарки принялись раскладывать на тарелки товарок недостающее мясо, и мне было наплевать, что это уже не столько еда, сколько объедки.
– Стой, – прикрикнула я на проходящую мимо кухарку. – Ты здесь всегда работаешь? На кухне?
– Да, сестра, – ответила она сдавленным шепотком. – Это мое послушание.
Я втянула воздух сквозь зубы и, кажется, даже неслышно выругалась.
– С этого дня на кухне работаете по очереди. Если увижу, что опять кладете себе или кому-то больше мяса, чем другим, назначу покаяние на три недели и аскезу на хлебе и воде. Кому-то не повредит, – ухмыльнулась я, задержав взгляд на самой упитанной кухарке. – И еще. После трапезы те, кто сидит за этим столом…
Я указала вправо, но на самом деле мне было без разницы, кому поручать эту миссию, я не могла смотреть на подобный свинарник… если бы свинарник был в таком состоянии, любой фермер или директор совхоза разогнал бы работников в один миг. Часто люди перегибают палку, придумывая метафоры.
– Возьмете тряпки, щелок… – на меня обернулись, кажется, все, – …тазы, ничего, белье после достираете, и вымоете здесь все от и до. Столы, полы, стены, потолки,