полотен Пикассо, обострялось чувство стыда. Погрузившись в себя, понял, что вопреки ситуации самочувствие очень даже ничего. Привстал. Заприметив на подоконнике сигареты, полез за зажигалкой в карман. Подцепил ее пальцами, а вместе с ней – листок бумаги.
Потянулся к телефону на тумбочке. Подсветил.
Ровный, умело вырезанный прямоугольный листочек в клеточку. Вадим прищурился, разглядел на нем цифры, каллиграфически выведенные си-ними чернилами. Восемь… Девять… Пять…
Вадим набрал номер – подсветка смартфона резал глаза; скорее поднес его к уху – услышал длинные гудки. Глаза начали закрываться… После третьего гудка отозвался женский голос. Вадиму он показался очень красивым и давно знакомым.
«Алло» прозвучало совсем банально. Непротрезвевший мозг вспомнили интонации роман-тических комедий и мелодрам.
– Вы же мне номер оставили?
– Неприличный вопрос вообще-то. Что ты звонишь мне среди ночи? Я уже сплю. Раньше не мог?
– А почему ты ушла? – боясь правды, Вадим все-таки решился и спросил.
– Ты охерел, что ли? Ты ничего не помнишь?
Повисла пауза. Вадим посмотрел на множество московских огоньков за окном. В приоткрытое окно рвался сырой февраль. Внизу шумела улица.
– Более-менее, – пробубнил уездный режиссер, тут же устыдившись своей невнятности. Вдруг припомнил, как его дружки, сцепившись, катались по полу, а он их растаскивал. Что-то они там не поделили. Кажется, спорили о творчестве Шекспира, будь он неладен. Девушки уже не было, это он, проанализировав, осознал точно. От этого стало легче.
– Так помнишь или нет? Что ты, как мальчик провинившийся?
– Нет, не помню, – разозлился Вадим.
– С этого и начинал бы… Ты мне показался куда интереснее. Наверное, ошиблась. Первое впечатление обманчивое, – девушка замялась.
Несмотря на поздний час, голос ее не был сонным.
– Ладно, – грубо перебил мужчина женское возмущение. – Приходи.
– Ну, ты реально охеревший? Я уже уехала.
– Так приезжай.
– Я за городом живу, если что.
– Говорю, приезжай, – с грубостью уже надавил Вадим.
– Двадцать тысяч.
– Что?! – после цены у Вадима в голове все точно встало по местам. Он подошел к окну, закурил. Москва сквозь призму еще пьяных глаз выглядела огромной картинкой из пазлов, местами неправильно собранных, вдавленных вопреки пазам в неподходящее пространство, границу которого обозначали сверкающие небоскребы. По одному из них сверху вниз пробегала белая полоска, словно шкала индикатора, непонятно чего показывающего.
Вадим залип на ее бессмысленном движении.
– Ты уснул? – девушка разрядила тишину. – Снов тогда.
– Приезжай, – Вадим отрыл окно и, омытый сырым шумом столицы, попытался стряхнуть пепел. Пепел тут же влетел в номер обратно, попал на лицо.
– Переводи двадцать тысяч и жди.
– Ты охренела! – Вадим неожиданно взорвался, девушку этим не удивил, но испугал