Эй уважаемые ! Идите к нам мировую пить. Худодот , разглядев початый запотевший лафитничек с водкой, вкусно сглотнул слюну, и произнес. Таки, почему не выпить мировую. А? Исрул? Мировую не выпить нельзя, учитывая, чем это именно закончилось в прошлый раз!? Исрул покрутил на пальце единственную пейсу и произнес тоже. Я вас умоляю , они сначала из меня сделали монофонического гарнитурщика, хотя до того я был полноценный именно телефонист. Засунули таки дирижеру палочку почти туда , куда анекдотный дятел обычно долбит. Барабанщику сыграли полет шмеля его же колотушками по лысине так больно, что он еле проговорил – вот именно сейчас таки больно. Таки, вы еще спрашиваете – почему же не выпить мировую, ну так я вам и отвечу хотя бы на всякий случай. Не вижу причины не выпить. Петр ошеломленно уставился на актеров. На каком это вы языке заговорили? На жидовском что-ли? Гарнитурщики с телефонистами какие то. Ему ответствовал уже Худодот. Уважаемый! Позвольте все-таки вначале выпить. Уж больно она родимая, то есть я хотел сказать, проклятая холодком таки в графине манит. Арап быстро разлил. Выпили.
Худодот присев , степенно продолжил. Да обычный это язык. Просто уважаемый Исрул хотел сказать , что раньше он был таки ортодоксом, которых в Ершалаиме в шутку телефонистами зовут , из-за двух пейсов, которые на провода от наушников похожи. А когда Вы , уважаемый , разозлившись, и я вас понимаю, оторвали ему одну пейсу. Вот он и стал похож на человека с монофонической гарнитурой в ухе.
Ну, как говорил Шариков в «Собачьем Сердце» – Можно я водочки выпью? Худодот разливая, продолжил. – И другим надо предложить, – сказал Борменталь, – и так: Сперва Филиппу Филипповичу(он налил Петру), затем мне (он налил Меньшикову), в заключение себе, Железняку и Ваньке Он поднял свой стакан в приглашающем жесте. Ну! Как сказал бы генерал Булдаков – за примирение! Все дружно выпили за примирение. Подошла официантка. И увидев новые лица, сказала. Ну! Что я говорила? Свинья грязи найдет. Какая там сдача? Еще графинчик? Матрос тут же сграбастал ее рукой с наколками в якорях и залез ей усами в ухо. Ну конечно прелестница , и портвейну не забудь.
Петр опять погрустнел. Железняк , посмотрев на него сказал. Ну, чего там у вас случилось? Изливайте. Изливать начал Меньшиков. Да не поверите , мужики. Уснули с Мин Херцем в кабаке у Петрушки Милле, а поутру проснулись в саду у корабля « Благодать». Нас там видно за лицедеев приняли. Гульнули мы , на «Благодати» шибко. А лицедеями то Худодота с Исрулом приглашали. Утром очухались, поняли , что в будущее попали. Вон арапчонок к нам прибился. Он провожатым вызвался. При упоминании арапа , тот, уже почти отключившийся , встрепенулся, и вдруг пропел тоненьким голоском –
«Кабы я была царица, -
Третья молвила сестрица,-
Я б забросила дела
и арапа родила».
Пропел, и, отключился.
Петр мрачно попыхивая трубкой , молчал. Меньшиков продолжил. Там Рассея без царя осталась. Смутаков полная страна. А мы тут прохлаждаемся. Потом Гаврила Афанасьевич – смотритель из кунст-камеры, где мы ночевали, порекомендовал в святое место сходить – в Лавру Александро-Невскую. Подались утром туда, да арапченка