начала болтать. Сначала слабым голосом, потом все более увереннее. Глаза ее загорелись, на щеках проступили пятна лихорадочного румянца.
И остановить ее было невозможно.
Про невыносимость серости бытия.
Про поэзию и искусство, которое не должно отражать безрадостную действительность, но служить ее украшением, помогать отрешиться от скудности и скуки повседневности.
Про любовь тоже. Про то, как без чьих-то бездонных черных глаз невозможно прожить. И насколько это всепоглощающее и окрыляющее чувство.
Криста, честно говоря, устала это слушать. Она попыталась заткнуть поток словоблудия… То есть попробовала накормить слабую девушку куриным бульоном, который рекомендовал ей врач. Но та отказалась с не меньшим жаром, чем до этого момента рассказывала о предмете своей страсти.
– Как можно! – воскликнула Шарлотта. – Там же чеснок! И специи! Вы не представляете, как они плохо влияют на кровь!
– Никогда о таком не слышала, – леди Эванс понюхала ложку. Ничего крамольного не обнаружила. Даже наоборот, прозрачная жидкость была ближе к воде, чем к бульону. – В кого же вы влюблены?
Не то чтобы ей было это интересно, но любопытно. Не в мистера же Брауна, который ничего, кроме своих артефактов, не видит. И не в жениха сестра, о нем она уже выразилась не весьма лестно. Но кто бы то ни был, скорее всего, именно к нему девушка и ходит почти каждую ночь. Сегодня точно не пойдет, слишком слаба даже для того, чтобы просто встать с постели.
– О, – оживилась Лотта. – Он необыкновенный. И….
Но имя не назвала.
Разве только, что семья не будет в восторге, если узнает об этой связи.
И Кристабель их понимала!
Наконец, она смогла оставить больную наедине с грезами.
Но до своих апартаментов леди Эванс не дошла. Ей было жутко интересно, что же передала Миранда. Остановившись у высокого окна с витражом, она достала из кошелька на шатлене узелок из носового платка. Пришлось повозиться развязывая. Там лежала брошка-камея Матильды.
Или же болтливой попутчицы из поезда.
На камеях часто изображали лица прелестных юных дев, мужские профили были не так популярны. А здесь еще и лиру можно рассмотреть, если чуток наклонить украшение, чтобы солнечный свет падал сбоку.
– Откуда это у вас? – плечо девушки сжала чья-то сильная рука.
Кристабель зашипела, вывернулась, пряча добычу за спину, и отскочила вбок. Не на подоконник же прыгать.
– Вы все время поездки находились рядом со мной! – Оскар сделал шаг ей навстречу, продолжая с негодованием говорить. – Вы не обладаете магией, даже я бы сказал, у вас какая-то нетипичная реакция на использование колдовства. Вы не могли украсть украшение у той эксцентричной дамы, значит…
Вот ведь, тоже забыл, как звали ту леди. А говорят, у магов память хорошая.
– У меня хорошая память, – прошипел барон. Видно, последнюю мысль Криста озвучила.
– Рада за вас! – отпираться было бессмысленно. – Мы ее