мужик лет сорока пяти кряхтит, сгорбившись над полкой с алкоголем. От него несёт перегаром и потом, и у меня нет никакого желания подходить к нему слишком близко.
Я останавливаюсь в паре шагов от стенда с чипсами и делаю вид, что усиленно что-то выбираю, втайне надеясь, чтобы этот тип поскорей ушёл и я смог бы спокойно выбрать себе напиток. Но незнакомец не торопится. Он тщательно изучает третью снизу полку и, ничего не выбрав, отходит чуть вправо, начав разглядывать уже четвёртую – с сидром.
Я жду ещё немного и, наконец полностью осознавая, что мужик никуда не уходит, пытаюсь рассмотреть ассортимент издалека. Зрение у меня неплохое, но со своего места видно мне мало. Так ничего и не выбрав, я решаю зайти в другой магазин.
Выйдя на улицу, я не обнаруживаю Грину. Место, где ещё несколько минут назад сидела собака, пустует. Это странно, потому что Грина никогда раньше не уходила. Я смотрю по сторонам и с удивлением понимаю, что её действительно нигде рядом нет. Неужто наконец сбежала? Я никогда не стремился оставлять овчарку у себя на всю жизнь и никогда не привязывал её к себе, но понимать, что она и вправду ушла, – странно. Так странно!.. Я никогда об этом не задумывался, но вообще мне даже мысль в голову не приходила, что она не будет ждать меня всегда и везде.
На душе появляется неловкое чувство. Непонимание? Смятение? Я останавливаюсь, преграждая редким прохожим путь, не имея представления, что теперь делать. Мне стоит искать собаку?
Я уже и вправду начинаю пытаться её найти, когда вдруг слышу лай. Я смотрю по сторонам, но так и не могу обнаружить, откуда он доносится. Мне требуется ещё немного времени, чтобы сообразить, что звук раздаётся с другой стороны магазина. Сам того не ожидая, я слишком быстро обхожу вокруг здания и вижу следующую картину: около запасного выхода стоят два подростка лет тринадцати, и один из них держит знакомый мне зелёный поводок. Грина, рыча и лая, стоит чуть поодаль. Её шерсть вскипела и поднялась дыбом, спина выгнута, из пасти стекает слюна. Собака изо всех сил пытается вырваться, вытягивая шею, но ошейник крепко держит её.
Я замечаю, что у одного из пареньков в руке нож, и по спине проходит невольная дрожь. Я понимаю, что они собираются «поиграть» с собакой, а то и вообще провести на ней какие-то эксперименты. Я окликаю подростков. Резко повернувшись ко мне, они несколько секунд изучают меня и, видимо решив, что я не представляю для них никакой опасности, возвращаются к своей добыче. Темноволосый ещё сильнее дёргает за поводок, и лапы собаки против её воли проскальзывают по гладкому асфальту, присыпанному песком.
Я кричу подросткам ещё раз, но теперь поворачивается лишь тот, что с ножом. Он сплёвывает на землю. Поведение столь неподходящее его возрасту, что кажется ещё более мерзким.
– Чё надо?! Иди куда шёл!
Пацан неотрывно смотрит на меня, а я начинаю беситься. Мелкие подонки, издевающиеся над животным, да ещё и не боящиеся взрослых!
– Это моя собака!
Я уже и вовсе ору,