это уверенным, твёрдым голосом, и кажется, что она безоговорочно права, хотя я понимаю, что это не так.
– Они кусаются, только если им кто-то сделал что-то плохое. Или если они понимают, что им сейчас сделают что-то плохое. Они просто защищаются.
Она немного затихает и опять разворачивается в сторону Грины.
– Кирилл говорит, что все так делают. И люди, и животные, и птицы… Но собачки и вправду всегда хорошие. Если не болеют. А если болеют, то их нужно вылечить – и они опять будут добрыми. Ваша же собачка не болеет?
Девочка обеспокоенно крутит головой.
– Вы же её лечите?
Честно говоря, Грину я к ветеринару никогда не водил. Но она вроде ни на что и не жалуется, так что я решаю, что ответ мой вполне правдив.
– Конечно, лечу. Она у меня самая здоровая собака в городе.
Девочка радостно машет лохматой головой и активнее гладит Грину. Овчарка же в такт её рукам виляет хвостом и тихо лает, выражая свою благодарность.
– Это хорошо, что она у Вас самая здоровая.
Мы стоим так ещё немного. Я внимательно слежу сначала за детским личиком, а потом перевожу взгляд на ладошки. Они маленькие, смуглые. Девочка аккуратно, но быстро проводит пальцами по шёрстке – будто играя на арфе, она перебирает коричневые волоски, путая и лохматя их. Собака льнёт к ней, пытаясь получить ещё больше ласки, и та с удовольствием выполняет эту немую просьбу. Мне это всё кажется необычным, словно такого не может быть. Проносится мысль, что, будь я немного тупее, даже не догадался бы, что эта девочка слепа.
– У Вас классная собака.
Собеседница кивает, будто подтверждая сказанное.
– У неё не очень длинная шёрстка, но зато пахнет приятно. Не все собачки приятно пахнут.
В последний раз проведя ладонями по спине Грины, малышка убирает руки.
– Спасибо, что разрешили её погладить.
Я неловко улыбаюсь и очень радуюсь, что она меня не видит.
– Да не за что.
Девочка улыбается мне, кивает и уходит. Я вижу, как она опять вытягивает руки, а когда доходит до лавочки, то проводит по ней, изучая узоры-завитки на спинке. Я наконец вижу, что написано у девочки сзади на футболке, – «Freedom».
Ребёнок немного подпрыгивает, когда идёт, – и мне тоже неожиданно хочется идти подпрыгивая. Грина рядом довольно лает и начинает кружиться. Ей тоже хочется прыгать.
Двери вагона разъезжаются, и я выскакиваю из кабины. Шум метро заполняет всё свободное пространство. Множество людей шныряют туда-сюда – они бегают, о чём-то переговариваются и шутят. Большинство проходят молча, спеша на работу или задумываясь о чём-то своём. Тысячи желаний, стремлений, разочарований и радостей витают вокруг. Они смешиваются с сильными потоками воздуха, которые создают быстрые поезда, и разносятся по всему подземному миру. От станции до станции. От милой старушки до грустного ребёнка. От серьёзного бизнесмена до беззаботной актрисы. Мечты и восхищения вдыхаются сотнями ртов и носов.
Я быстро иду – почти бегу – среди толпы. Быстро к лестнице, вверх по эскалатору,