всём желании, и время тянется как резина. Так, по крайней мере, кажется, если сидеть на наркозе одному. Но теперь Фридхоф имел верную ученицу, и именно на эти скучные «щитовидные» операции приходилась львиная доля лекций. Вот почему именно эндокринные хирурги больше всех подшучивали над Фридхофом и Таей.
– Тая, а ты умеешь печь пироги? – спросил как-то один ассистент хирурга во время операции.
– Доктор Майер любит сладкое, – поддержал его главный хирург.
– Да. Я умею, – с наивной простотой отвечала Тая, а потом поворачивалась к Майеру и говорила: – Я могу вам испечь что-нибудь, если хотите.
И в эту секунду раздавались смешки, а Фридхоф оборачивался к Тае и как ни в чём не бывало говорил:
– Вот смотри, у нас упало давление. Что нужно делать в таком случае?
Тая как будто и в самом деле не понимала, над чем все так забавляются. А Фридхоф, в свою очередь, делал вид, что ничего не слышит. Только однажды им всё же пришлось ответить на постоянные передёргивания. Как-то раз, когда те же эндокринологи накладывали швы, главный хирург на пару с ассистентом с пристрастием подняли тему взаимоотношений Майера и Таи.
– Будь осторожнее, – шаловливо сказал ей главный хирург. – У доктора Майера есть жена, и она очень ревнивая.
– Это не причина останавливаться, – улыбнулся молодой ассистент. – Да, Тая?
– О чём вы говорите? – недоуменно ответила Тая. – Доктор Майер уже совсем старый.
И прежде чем зал взорвался всеобщими возгласами и смешками, Тая, переполненная испугом от собственных брякнувшихся слов, резко повернулась к стоящему рядом Фридхофу.
– То есть… – растерянно начала она. – Я совсем не это имела в виду. Боже мой, что я сказала? Это всё мой ужасный немецкий. Я хотела сказать, что вы меня намного старше. Не старый, а старше. То есть я имела в виду…
И тут все присутствующие разразились хохотом в один голос.
– Ой, всё понятно! – хохотал операционный медбрат.
– Поздно оправдываться. Доктор Майер столько сил на тебя потратил, а ты вот как…
– Мы всё поняли. Можешь уже ничего не говорить.
– Вот вам и спасибо, доктор Майер.
– Нет, ну вы это слышали?
Пока все забавлялись и бросали во все стороны шутки, огромные глаза Таи стали невероятно синими и покрылись блестящей пеленой. Сложив руки в замок у груди, она умоляюще смотрела на Фридхофа и пыталась объясниться. Но эти проказники-хирурги так хохотали, что больше не дали возможности Тае и слова произнести. Заметив ее смятение, Фридхоф улыбнулся и по-отцовски потрепал ее по плечу.
– Всё в порядке, – сказал он. – Я понял, что ты имеешь в виду. Всё правильно. Не обращай на них внимание. Им просто скучно.
Фридхоф сам был не прочь побаловаться, но при этом всегда знал, где и когда нужно быть серьезным. Поэтому он никогда не переступал черту дозволенного. И в этот раз, когда Тая готова была расплакаться от чувства вины,