хотя, прежде чем попасть в основной коридор, они пересекают предбанник, где вполне может уместиться контрольный пункт.
– У нас тут что-то вроде гостиницы, – поясняет директор, галантно придерживая дверь. Юдей проходит внутрь.
Коридор кампуса в действительности обставлен как отель средней руки. Она может поклясться, что останавливалась точно в таких же пристанищах по пути на археологические площадки Великой Восточной империи. Тот же толстый однотонный ковёр на полу, деревянные панели, полусферы плафонов, приплюснутые к потолку.
– Почему везде такой тусклый свет? – спрашивает Юдей.
– Заметили? – притворно удивляется Мадан. – Да, кое-какие проблемы налицо, но мы работаем над их решением.
– Университет производит весь далак в Хаоламе. Не можете позволить себе лишний генератор на этаж?
– Поверьте, Юдей, над этим вопросом бьются наши лучшие инженеры. Вопрос решается. Пойдёмте.
Она думает, что её поселят в комнате подальше от входа, но директор останавливается у двери с цифрой пять и достаёт из кармана изящный ключ.
– Прошу!
Комната небольшая, меньше палаты, но не в пример уютнее. Мебель, определяя назначение пространства, наделяет его смыслом, а значит – простором. Юдей нравится намечать будущий быт: небольшой закуток слева от двери подойдёт для переодевания, справа, там, где стол и книжный шкаф – для работы, а у противоположной стены удобная на вид кровать. Простые, но сделанные на совесть предметы. Пол, холодный и твёрдый, без каких-либо швов, намекает на цельный камень.
– Вещи мы подбирали на свой вкус, – говорит Мадан, открывая шкаф. – В будущем у вас будет возможность забрать кое-что из квартиры. Вашу подругу мы уведомили, для неё вы работаете над секретным археологическим проектом и временно вынуждены проживать на территории Университета.
– А что потом?
– Потом, как правило, люди забывают своих друзей. Жизнь идёт своим чередом, закручивает в стремительный круговорот: повышение, предложение от любимого, свадьба, обустройство дома, дети… Как славно, что вам не доведётся познать этот хаос.
Юдей пристально вглядывается в лицо директора, но в его глазах ни капли иронии.
Шкаф заполнен наполовину. В основном блузы и штаны, навроде тех, что подошли бы фехтовальщикам или любителям лесной охоты, да пара свитеров. Юдей уже забыла, каково это – носить что-нибудь, кроме больничной сорочки. Сбоку притаился длинный плащ, тяжёлый даже на вид, с широким поясом и глубоким капюшоном. Из обуви – две пары ботинок на толстой подошве и домашние тапочки.
– Бельё в тумбочке, – поясняет Мадан. – Дверь напротив кровати – ванная. Горячую воду дают с шести до восьми по утрам и с восьми до десяти по вечерам, но сегодня я попросил сделать для вас исключение. Там должно быть всё необходимое. Вам хватит двадцати минут на сборы?
– Вполне.
Директор кивает и занимает кресло в «гардеробном»