и просто наблюдал за яркими вспышками выстрелов, слышал шлепки падающих птиц.
– Эй, батя, – окликнул меня сын Алеша, – Выходим с поля. Пора домой.
– Хорошо, иду.
– Вот, взял двух уток. Сергей тоже добыл утку.
А вот мне удача не далась, да и если честно, то и не хотел в этот вечер стрелять. Вечерняя заря, «утиный сад», вчера сам отохотился, а сегодня сын и друг нашли свою охотничью удачу. Так, как же не радоваться. Вспомнил такие короткие, но с таким глубоким смыслом несколько строк поэтессы Анны Ахматовой: «И воздух пьяный как вино и сосен розовое тело… в закатный час обнажено.
Как-то раз присел к старейшим мужикам в родной деревне. Шляхетские охотники и рыбаки травили байки, на разные тему. Разговорились! В их голосах какая то грусть, они вспоминали родные места, как они изменились: нет сенокосов, нет выпаса для скота, обмелела река, высыхают болота и озера, и деревня как-то затихает, затихает в ней жизнь. «Так что сегодня вам нужно мужики? – спрашиваю я своих земляков. – Чем Вам помочь?». «Ничего нам не нужно, – отвечают они. – Дайте нам только Землю. Дайте землю, где можно было пасти скот, промышлять, как и раньше за рекой зверя и птицу, ловить рыбу. Дайте Землю, чтобы не бродили вокруг деревни бродячие собаки и приезжие браконьеры не били в речке рыбу током. И могли мы спокойно поставить сеть на реке, поймать пару рыбин на стол, и нас не считали браконьерами. Дайте нам не чью-нибудь, а нашу Землю.Хоть кусочек! И тут заложен великий смысл. У всех нас были дети. И где они сегодня – в городе! И только некоторые приезжают на свою родную землю. Мимо них проходит все то, чему их отцы и деды учили сызмальства. Разрублены корни! И становиться на моей малой Родине все меньше шляхетских охотников и рыбаков».
«Выход есть, единственный, – сказал дед Юлись, – была бы работа, мой внук вернулся бы в родные края, не пропало бы мое селище». «И наши, и наши дети нашли бы тут себя, – зашумели мужики на завалинке».
«Вот тебе и утиные истории», – подумал я.
– Идем, – позвал меня мой родственник Володя Рай. – Ты просил меня сделать кладку через канаву, так все сделал. Пойдем, покажу.
– Нет времени, у меня к сожалению, Володя… молодец, что не подвел, я так понимаю, что в том месте, где я показал.
– Да, также хочу тебя предостеречь, переходи осторожно. Там колок стоит, с ольхи срубил.
– Хорошо.
Через пару дней сам был в Хвойках. В густой сплошной массе кукурузы, а потом и тростника действительно шла тропа. Она вела прямо к переходу на канаве. Ружье за плечо… колок в руку и тихонько перебрался на заветный берег. Дальше по знакомой тропинке, по краю поля и высоким земляным валам, заросших дикой малиной и облюбованы лисьим выводком вышел к заветной широкой копани. Повеяло прохладой. Ежели утки прятались в камыше, что рос по бокам канавы, то можно к ним подобраться вплотную. Но зачем? И так уже можно стрелять!
Впереди, недалеко от меня тихо крякнула утка. Остановился и замер. Какая-то тяжесть сдавила мне грудь, комок к горлу. И словно птичка