если дают холодную баранину или кроличье рагу.
Дети не смогли обсудить свои планы до завтрака, потому что проспали, и им пришлось энергично сражаться с одеждой, чтобы опоздать к столу не больше чем на десять минут. За едой кое-кто попытался поднять вопрос о псаммиаде, но очень трудно вдумчиво что-то обсуждать, одновременно доблестно присматривая за младшим братом. В то утро малыш был особенно резвым. Сперва он протиснулся под перекладиной своего высокого стульчика, и, когда его голова застряла, повис, задыхающийся и багровый. Потом схватил столовую ложку, сильно ударил ею Сирила по голове и заплакал, когда ложку у него отняли. Ягненок сунул пухлый кулачок в молоко с накрошенным хлебом и потребовал «печень», которую давали только к чаю. Он пел, он положил ноги на стол, он требовал «гуль-гуль».
Разговор старших детей получился примерно таким:
– Послушайте… Насчет того песчаного эльфа… Осторожней, он сейчас перевернет молоко!
Кружку с молоком убрали на безопасное расстояние.
– Так вот, насчет эльфа… Нет, Ягненок, милый, отдай противную ложку Пантере!
Сирил попробовал вернуться к обсуждаемой теме:
– Все, что мы загадывали до сих пор, обернулось… Ой, он чуть не съел горчицу!
– Я вот думаю, не лучше ли пожелать… Ну вот, добился своего, мой мальчик!
Мелькнули розовые детские ручки, блеснуло стекло, и стоящий посреди стола маленький аквариум с золотой рыбкой опрокинулся на бок и выплеснул поток воды на колени малыша и остальных.
Все были расстроены почти так же, как золотая рыбка; только Ягненок сохранил спокойствие. Когда лужу на полу вытерли, а прыгающую задыхающуюся золотую рыбку подобрали и выпустили обратно в воду, Марта забрала малыша, чтобы переодеть. Остальным детям тоже пришлось переодеться. Передники и жакеты, искупавшиеся в воде с золотой рыбкой, развесили на просушку, а потом выяснилось, что Джейн должна или заштопать порванное накануне платье, или разгуливать весь день в своей лучшей нижней юбке. Юбка – белая, мягкая, с кружевными оборками, очень-очень красивая – была не хуже платья, а может быть, даже лучше, вот только Марта отказалась считать ее платьем, а слово Марты – закон. Она не позволила Джейн надеть парадное платье и не согласилась с предложением Роберта – дескать, пусть Джейн ходит в нижней юбке и называет ее платьем.
– Это неприлично, – сказала Марта. А когда люди так говорят, бесполезно их переубеждать, когда-нибудь вы сами в этом убедитесь.
Итак, Джейн ничего другого не оставалось, кроме как заштопать платье. Она порвала его накануне, случайно упав на главной улице Рочестера в лужу, оставленную повозкой водовоза. Джейн рассадила колено о камень и порвала о тот же камень чулок и платье.
Конечно, остальные не захотели бросать ее в беде, поэтому расселись на лужайке вокруг солнечных часов, пока Джейн изо всех сил штопала. Ягненок все еще был с Мартой, которая его переодевала, поэтому можно было спокойно поговорить.
Антея и Роберт