с четырех сторон
Сжимали северные дали.
На вывеске гудел неон,
А в рамах лица западали.
И падал черно-золотой
Снежок из цинка вышней тверди,
И время потекло рекой
В цветь конденсированной смерти.
Увидеть дважды этот свет
Не дай Господь, се потрясенье
Страшит, как мертвеца – портрет,
В могилах разъедает зренье.
Огненнокрылый серафим,
Явившийся в земной пустыне,
Здесь пролетел почти незрим
И растворился на пластине.
Святых охватывала мгла,
Но белые столпы горели,
Где их, как свечки, подожгла
Ирония великой цели.
Терцин венки из адских снов
Пронзят, быть может, мир огнями,
Украсив платину слогов
Уже кровавыми слезами.
Того, кто царствовал, учил,
Бродяжничал по Галилее,
В обскуре натрое разбил
Свет от креста на мавзолее.
Коленопреклоненный князь
Сапфирной тьмы, маг серной термы,
Пред амальгамою виясь,
Когтился вновь из лунной спермы.
О скорби мира Агасфер
Забудет, к розам возвышаясь,
И на изломе темных сфер
В горящих башнях отражаясь.
С иными ликами порой
Мешались тусклые картины,
И меркли форумник пустой
И храмы скорбной Палестины.
Сонм отражений расписных
Гас лессировкой в пантеоне,
И проступали очи сих
Лишь золотом на черном фоне.
«В ледяной отраженный воде…»
В ледяной отраженный воде,
Растекается падью беззвездной
Темный купол, мы больше нигде
Не увидим кресты перед бездной.
Даровали нам сумрак волхвы,
А иным даровали свободу,
Яркий нимб у твоей головы
Аонид подвигает на оду.
С небоцветного только листа
Музы смерти ее дочитают,
Пурпур строф огранит высота,
Мертвородные хоров и чают.
Украшений своих не снимай,
Пусть ноябрьский огонь их осветит
Иль дугою божественной май
Все послезно алмазы приветит.
К мертвым петлям падучих светил
Вознося ожерельные нитки,
Тех воспомни, кто здесь отлюбил
Звезд фальшивых могильные свитки.
«Не горит черный снег и в притворах темно…»
Не горит черный снег и в притворах темно,
И не рдится над тьмой мишура,
Четверговое днесь зеленеет вино,
А нектары испили вчера.
Разочтемся опять на живых-неживых
Пред терницей флажков аонид,
Нет возмездных светил на путях роковых,
Псалмопевцев оплакал Давид.
И вольно ангелочков теперь побивать
Лихоимным армадам зверей,
В чернокнижных кирасах юродски