у Смерти снопы,
Горечь слез соберут в туески
И узрятся чрез пурпур столпы.
Ах, Господь, страстотерпцы молчат,
Разве ангелы знают одни,
По каким целинам расточат
Наших вежд золотые огни.
«Зачем долокопы готовят могилу…»
Зачем долокопы готовят могилу,
Без них я в земельку пуховую лягу.
Возьми, Господ-Бог, покаянную силу
И в душу плесни свою звездную брагу.
Всё роют и роют мне ямину братья,
Всё кличут кормильца вороны с погоста,
И розы лелеют в росе до распятья,
Ан руки прожгла родовая короста.
Скорей истреби мою душу живую,
А если она возжелает скитаться
За гробом, тогда, яко тварь цирковую,
Юлою заставь меня в смерть воплетаться.
Не знали мы здесь на земле, что изгои
Небесные кровушкой плачут и плачут,
И в дикие маки, и в чермны левкои
Стопы исколотые горестно прячут.
Противится тщетно землица Отчизны,
Пробьют ее глину кривыми ломами
Да справят по всем развеселые тризны,
Престол Твой всесветлый счернивши дымами.
И я принесу Иисусу гостинец,
Так много страдал Он и гвозди поныне
Сидят в Его дланях – вот мальчик-с-мизинец,
Пускай улыбнется распятый Твой Сыне.
Пусть губ Его белых коснется веселье,
С Креста низойдет Он хмельной да не пьяный,
И гроб мой на праздник великий по келье
Закружит, как лист хороводно-багряный.
Четвертый архаический этюд
Вот и грянула Смерть и, Господе, люта ж,
Нету жития в нас, а одно достигает
И премашет косой, и восходит в кураж,
В нощнозвездный Аид царичей низвергает.
Не отпели еще на крестах соловьи,
Наши очи темны да терницей не сбиты,
Что пред нами трясет персты черны свои,
Разлияши смурод, тащит чадов до свиты.
Трехгрошовых страстей уподобились здесь,
Тетрадрахмы равно отдали пилигримам.
Ах, раек золотой в нитях сиротных весь,
Новый красен был год – так восплачем по зимам.
Пир юрод заказал, на потеху гостей
Призвали, те макать руки в белые хлебы,
Чтоб темнела круха двоеперстных костей,
Дабы Ирод узрел кошель злаченой требы.
Вина льют в рукава, излетают со них
Утопленные в персть огнецветные вишни,
Их сбирали ан свар дождалися одних,
Буде чады мертвы, ихне детки всевышни.
Промелькнула в толпе, но тогда не признал,
Юродива одна, вот другая сгубила,
Весело Рождество, сирый тать не шмонал,
А юродная дщерь нимб Твой, Господе, сбила.
Ангелки, ангелки, деревянные ж вы
И наверно и в сне от нея не спасете,
Всеиные глушцы-ангелочки мертвы,
Вот ведь как без рожков агнцев Божьих