дней и Олег находится здесь по своей воле, просто зашел полюбоваться видом из окна или к кому-то в гости. С ним уже беседовал следователь, врач, приходил адвокат, снова врач, только уже другой. От бесконечных расспросов кружилась голова – но это все равно было легче, лучше, понятнее, чем шепот где-то рядом и ночные кошмары.
За дверью послышался шум, скрипели какие-то другие двери. Загрохотал замок двери, ведущей в комнату, где на самой середине на стуле за небольшим столом сидел Олег.
– Мама? – Олег вскочил со стула, сделал шаг вперед, сообразив, что не видел мать последние три дня, с тех пор как утром хлопнул дверью и ушел.
– Здравствуй, Олежа. Прошу, не объясняй мне ничего – я все знаю, я все понимаю. Ничего уже не исправишь, нужно жить. – Она пододвинула стул от двери поближе к столу и села, положив большой сверток себе на колени.
– Но что же теперь будет с тобой, со мной? – сказал Олег и закрыл лицо руками.
– Ты ничего не знаешь?
– А что я могу знать, мама? Кто мне объяснит, что будет? Все только задают вопросы, а на то, чтобы ответить мне, что меня ждет, – так это нет!
– Успокойся. Тебя кладут в больницу. Пока на месяц. А потом будет ясно на сколько.
Олег замолчал. Наступила тишина. Снова было слышно, как гремят двери где-то вдалеке, в другом конце коридора. Потом все стихло.
– Как в больницу? Почему? – нарушил тишину Олег через пару минут.
– Они так считают. И я тоже так считаю. С тобой что-то не в порядке.
– Что со мной не в порядке, мама? – Олег начинал срываться. – Я убил его, понимаешь, убил! Со мной все в порядке, я абсолютно здоров.
– Ты очень изменился. Изменился буквально за неделю…
– Что из этого? Что?
– Я тебя прошу, успокойся и послушай меня. Я чувствую, что с тобой что-то случилось. И то, что ты тут сделал, совсем ни при чем. Я чувствую себя виноватой – не остановила тебя тогда.
– Ты ни в чем не виновата.
– Нет, если бы я остановила тебя, то ничего бы не случилось. И тот мальчик был бы жив. И тебя бы я не потеряла…
– Интересно, значит, все, ты меня вычеркнула из своей жизни? – Олег начал раскачиваться на стуле.
– Не говори так.
– Но это правда – нужен ли я тебе теперь? Я убийца.
– Ты мой сын.
Олег замолчал. Когда он направился в милицию, ему казалось, что он придет, признается и станет легче, проще, что все разрешится как-то само собой. Разрешения проблем не последовало. Наоборот, все стало еще более неопределенным. Казалось, что жизнь убегает куда-то. Свойственная обыденности суета, какие-то эмоции, чувства – все исчезло, вернее, существовало где-то само по себе. А Олег был вне этого. Более того, желания, стремления к чему-то тоже пропали, как будто их и не было вовсе. Человек без эмоций, чувств, желаний, стремлений – это все еще человек. К ужасу своему, Олег чувствовал, что он теряет и надежду. А на что надеяться? На снисхождение? Что сидеть в тюрьме или больнице придется совсем недолго? Или на то, что его простят?
Впервые с момента