Вигда как раз закурила.
– И тогда, пацаном, я на все был готов. Цена не казалась чрезмерной.
– А сегодня кажется? – спросила Кларица.
Хотя уже не стоило спрашивать. Вигде все это наскучило.
– В зале танцуют, – сказала она.
И Кларица вспомнила, что тоже хотела пойти танцевать. Посмотреть на мужчин, разнаряженных женщин. На то, как обыденно там все для них. Но сейчас как-то вдруг расхотелось. И ничуть, ну совсем не была ведь пьяна.
А Лебег тем временем выбрался из-за стола, приглашая Вигду, но напоследок все же ответил:
– Нет. Повторись все сначала, я бы сделал все то же.
– Он у нас философ, – еще не задернулась занавеска, сказал Доб.
– Приходится, видно, – поддакнула Кларица.
– А почему вино ты не пьешь? Подруга твоя… Я еще закажу. Или, может, ты красное любишь?
– Нет… То есть, да, – оставшись один на один с Добом, растерялась Кларица. – Я не очень-то в нем разбираюсь. Да и в голову бьет. Уже кружится.
Хотя последнее было неправдой. То есть в голову било, но отнюдь не вино.
– Тогда не пей, – не стал настаивать Доб. – И вообще, поступай, как душа того хочет.
– Я и сигарет не курю, – похвастала Кларица.
На что Доб улыбнулся. Как-то по-собачьи. И Кларица вспомнила его полное имя… Нижняя челюсть у него весила, как минимум, тонну. Но что Кларица знала точно: собаки не умеют улыбаться, – и в этом несоответствии углядела что-то забавное.
– Только ты не подумай, что у нас всегда так, – сказал Доб, – что вечно на жизнь мы жалуемся. – Видно, за друга решил оправдаться. – Мы в Дорлин вернулись часа три назад. Полдня на автобусе. А в дорлинский климат за час не вольешься.
– Но это ведь здорово, – сказала Кларица. – Нынче здесь, завтра там.
– Здорово, – повторил за ней Доб. – Если бы ты меня лет десять назад повстречала, я слово бы в слово все то же сказал. Баул на плечо и – вперед! Никто и ничто не удержит. Все пожитки со мной, и не надо мне больше. Сегодня одна гостиница, завтра другая. Нет нужды привыкать: все течет, все меняется… Пока вдруг подкрадывается, что в угаре каком-то живешь. Словно наркотиков наглотался. Что все вещи как раз-то стоят на местах, и не они тебя мимо, а ты – мимо них.
– Ну и что? – не поняла Кларица.
– Да так, ничего. Только чувствам ведь не прикажешь. Сегодня, когда дома у себя оказался, даже чудно как-то сделалось: шкаф, пиджаки в нем висят. Можно галстук надеть – очень странно.
– И что же, все время вот так? – отодвинула бокал Кларица. Раз Доб не настаивает.
– Почти. Разве месяц на роздых дают.
– А издалека это иначе совсем представляется.
– Издалека, – опять улыбнулся Доб.
И Кларица только сейчас обратила внимание, что не только нижняя челюсть, а весь он – огромный, в плечах не обхватишь… То есть обратила и раньше, что высокий и сильный, но сейчас он показался ей еще больше; и наверное, как раз из-за этой улыбки,