с кепкой, но зато с породистым носом, застенчиво-вежливый, в подпитии он становился бесстрашным и агрессивным. Шиш выбирал на улице мужчин покрупнее и ставил им подножки. Как правило, это заканчивалось мордобоем. Случалось, что доставалось и тем, кто сопровождал Шуру. Зная это, мы старались пореже приглашать его на наши посиделки и следили за тем, чтобы он хотя бы не перебирал на них и не искал затем приключений.
Постепенно функция присмотра за Шурой перешла ко мне – самому сердобольному и малопьющему. В какой-то мере такой контроль помог, и количество ежегодных мордобоев резко пошло на убыль.
…Ранней весной, после очередной дружеской посиделки, я сопровождал Шуру.
– Я обычно, как напьюсь,
Головой об стенку бьюсь.
То ли вредно мне спиртное,
То ли это возрастное,
– декламировал во весь голос Шура, облокотившись об ограду. Голос у него был, несмотря на тщедушную плоть, сочный, хорошо поставленный – озвучивал в своем театре в основном злодеев. Люди оглядывались. Стайка молодежи даже захлопала ему. Шиш картинно раскланялся… и поставил очередную подножку.
Зализывали раны мы уже в трамвае. После избиения у Шуры кураж обычно испарялся и ему хотелось спать. Слава богу, что Шиш жил в центре и путь к нему был не долог. Еле дотащил его до квартиры и, стараясь не глядеть в глаза жены, сдал ей благостно улыбавшегося Шуру.
– Рашит, постой, – догнал меня ее голос на выходе из подъезда. – А где его ботинки?
Шура сидел в коридоре на банкетке в грязных и мокрых носках. Ботинок не было.
– Ты где их снял, ирод? – тормошила его жена. Он только бессмысленно улыбался ей в ответ.
Начинаю вспоминать. Когда Шура ставил подножку, они на нем были. Когда мы убегали от разъяренного амбала, вроде бы тоже были. А в трамвае… Стоп! Перед тем, как войти в трамвай, он долго тыкал в дверь ключом и вытирал ноги… Снял их на остановке?
Пришлось возвращаться и проверять собственную версию. Ботинки я нашел и уже за полночь передал их жене.
Через пару дней, отлежавшись, позвонил Шура и долго смеялся над моим рассказом о снятых ботинках. А закончил разговор неожиданным предложением: “ Старик, мне жена ставит ультиматум: или я 1 апреля иду на театральный капустник с ней или с тобой. С тобой мне будет вольготней. Выручи».
Я не пожалел, что пошел на капустник. Никогда в жизни так не смеялся. И за Шишом уследил. Он не перешел критическую черту и был вполне миролюбив.
Перед самым домом Шура, дабы умаслить жену, купил задешево у припозднившейся торговки огромный букет тюльпанов.
Подходя к дому, мы увидели автовышку, с помощью которой чинили троллейбусную линию. Художественная натура Шиша враз нашла ей другое применение. С помощью убедительной купюры он уговорил водителя подогнать машину к дому. Его подняли в люльке к балкону.
Было уже заполночь, в большинстве квартир, как и в Шуриной, давно