центры с вышколенными маленькими кабинетами, арендованными под разовые сессии. Я чувствовала в них себя почасовой психотерапевтической проституткой, над которой будут ставить эксперименты в счет двадцати евро арендной платы за универсальный бункер. Меня буквально оскорблял базовый набор терапевта: коробка с детскими игрушками, в которой валялись как милые плюшевые зайчики, так и мерзкие резиновые пауки, подставка с салфетками, будильник из IKEA, фломастеры, несколько листков бумаги и пара новых, ни разу даже не пролистанных книг модных психологов, красующихся на видном месте. В подобной обстановке я становилась конвейерной девочкой между капризным ребенком с энурезом и стареющим клерком-извращенцем. Мне хотелось оказаться в большом кабинете настоящего исследователя, который принимал у себя многие годы, и чтобы этот офис больше напоминал аудиторию или библиотеку, нежели копеечную коморку-однодневку.
Я робко постучалась и приоткрыла дубовую дверь. Переступив порог, я оказалась в персональном ресепшен Софии. За столом сидела девушка с пепельными прямыми волосами до плеч, точеная, на несколько лет моложе меня, в бирюзовой блузке, плотно застегнутой под ее длинной шеей. Она была пугающе красива и холодна, многозначительнее обычного секретаря в приемной, с пронизывающим синеглазым взглядом. Меня пугала женская красота, многие девушки казались мне эстетически лучше меня, и я часами готова была проводить в ванной комнате и наносить себе разный макияж и делать прикольные прически, чтобы казаться моложе и эффектнее. У меня был спрятанный чемодан дешевой стоковой одежды, которую я считала слишком вульгарной и откровенной, и примеряла эти наряды с броским макияжем. Также в этом чемодане лежало синее платье, но о нем чуть позже. Об этих моих переодеваниях перед зеркалом мой муж не знал, и я скрывала свой «эротический» гардероб, как тайник. Я боялась понравиться ему выряженной, играющей девочку из эскорта, больше своей основной ипостаси деловой леди, и тогда моя теневая субличность уничтожила бы все годы принятия своей внешности и поведения.
На девушку из приемной работали сразу все факторы – и оттеняющая ее тишина, и правильно падающий из высокого окна свет, и блузка, и контекст ее работы на Софию. Я по-хулигански хотела, чтобы она заговорила клоунским голосом, словно надышалась веселящим газом, но и голос у нее был поставленным и приятным. Она дала мне соглашение на подпись, мне не хотелось задерживаться с ней надолго, я отказалась от кофе и быстро подписала каждую страницу. Что стало с моей ректорской подписью? Она уменьшилась до пробной росписи третьеклассницы, сбивалась, на каждой странице закорючка становилась непохожей на предыдущую. Если бы я подписывала так банковские документы, кассиры бы вызвали службу безопасности, заподозрив мошенницу. Анна, соберись!
Наконец, мне открылась финальная дверь непосредственно в кабинет Софии. Все даже лучше, чем я себе представляла. Это была просторная комната с несколькими креслами и диванами,