кто вам сказал, что дело идет не о влюбленном?
– Вас ждет мужчина! – вскрикнул д’Артаньян. – Мужчина!
– Ну вот, наш спор начинается сначала, – произнесла г-жа Бонасье с легкой улыбкой, в которой сквозил оттенок нетерпения.
– Нет-нет! Я ухожу, ухожу. Я верю вам, я хочу, чтобы вы поверили в мою преданность, даже если эта преданность и граничит с глупостью. Прощайте, сударыня, прощайте!
И, словно не чувствуя себя в силах отпустить ее руку иначе, как оторвавшись от нее, он неожиданно бросился прочь. Г-жа Бонасье между тем, взяв в руки молоток, постучала в дверь точно так же, как прежде в окно: три медленных удара через равные промежутки. Добежав до угла, д’Артаньян оглянулся. Дверь успела раскрыться и захлопнуться. Хорошенькой жены галантерейщика уже не было видно.
Д’Артаньян продолжал свой путь. Он дал слово не подсматривать за г-жой Бонасье, и, даже если б жизнь его зависела от того, куда именно она шла, или от того, кто будет ее провожать, он все равно пошел бы к себе домой, раз дал слово, что сделает это. Не прошло и пяти минут, как он уже был на улице Могильщиков.
«Бедный Атос! – думал он. – Он не поймет, что все это значит. Он уснул, должно быть, ожидая меня, или же отправился домой, а там узнал, что у него была женщина. Женщина у Атоса! Впрочем, была ведь женщина у Арамиса. Все это очень странно, и мне очень хотелось бы знать, чем все это кончится».
– Плохо, сударь, плохо! – послышался голос, в котором д’Артаньян узнал голос Планше.
Дело в том, что, разговаривая с самим собой вслух, как это случается с людьми, чем-либо сильно озабоченными, он незаметно для самого себя очутился в подъезде своего дома, в глубине которого поднималась лестница, ведущая в его квартиру.
– Как – плохо? Что ты хочешь этим сказать, дурак? – спросил д’Артаньян. – Что здесь произошло?
– Всякие несчастья.
– Какие?
– Во-первых, арестовали господина Атоса.
– Арестовали? Атос арестован? За что?
– Его застали у вас. Его приняли за вас.
– Кто же его арестовал?
– Стражники. Их позвали на помощь те люди в черном, которых вы прогнали.
– Но почему он не назвался, не объяснил, что не имеет никакого отношения к этому делу?
– Он бы ни за что этого не сделал, сударь. Вместо этого он подошел поближе ко мне и шепнул: «Сейчас необходимо быть свободным твоему господину, а не мне. Ему известно все, а мне ничего. Пусть думают, что он под арестом, и это даст ему время действовать. Дня через три я скажу им, кто я, и им придется меня выпустить».
– Браво, Атос! Благородная душа! – прошептал д’Артаньян. – Узнаю его в этом поступке. Что же сделали стражники?
– Четверо из них увели его, не знаю куда – в Бастилию или в Фор-Левек. Двое остались с людьми в черном, которые всё перерыли и унесли все бумаги. Двое других в это время стояли в карауле у дверей. Затем, кончив свое дело, они все ушли, опустошив дом и оставив двери раскрытыми.
– А Портос и Арамис?
– Я не застал их, и они не приходили.
– Но они могут прийти с минуты на минуту.