gescheitert! Ich wiederhole, gescheitert!
– Verstanden, Azrael!Zur Basis zurückkehren.
– Crowley, noch etwas. Er ist bei uns.
– Wer?
– Archivarr.
– Das ist gut!
Ю Ган ко.
1.
Лем очнулся, сидя на жестких нарах. Голова его раскалывалась, а в глазах двоилось. Мерзкое чувство тошноты подкатывало комом к горлу.
Оглядываясь по сторонам, бродяга понял, что он находился в небольшой сырой камере. Вместо стены была тяжелая металлическая решетка. Напротив его нар, находились еще одни такие же, слева от которых располагался ямный сартир. Темный сырой казимат.
На против Лема сидел, низкорослый кореец, который постоянно рыдал. Слова, которые он повторял, звучали словно молитва: «бедные мои детки, бедная моя матушка, бедная моя Ханыль! Что с ними будет?» Его слова крутились подобно унылому реверсу, как заевшая пластинка на граммофоне, распространяя ужас безнадежности сложившейся ситуации.
Возле решетки стоял другой арестант. Держась за перекладину, он провожал, своим хитрым, раскосым взглядом, шагающего из стороны в сторону, военного вертухая.
Охранник, что курсировал рядом с клеткой, был довольно молодым, возможно лет девятнадцати, одетый в форму армии корейской народно-демократической республики, вооруженный винтовкой. Паренек, вероятно, проходил срочную службу.
Мужчина что сидел на нарах, продолжал бубнить.
Арестант, стоявший возле решетки, не выдержал и крикнул на него:
– Заткнись, Ро Ен хак, заткнись к чертовой матери!
– Бедные мои дети!– продолжал скулить, как раненый пес, другой.
– Бедные детки! Что их ждет?– свирепел его сосед.– Их ждет трудовой лагерь, как и твою жену, а твою мать ждет голодная смерть! А тебя ждет расстрел на площади, на глазах у твоих родных! А знаешь почему? Знаешь почему, Ро Ен хак? Потому что ты предатель и изменник, Ро Ен хак! Такой же, как и все в этой камере!
Бедный Ро , упал лицом в нары и закатился горючим плачем.
– Не будь грехом ввергать в уныние и без того уже унылых…– процитировал Лем, массируя указательными пальцами виски. – Что ты пристал к бедняге, душнило?
– Что ты там промямлил, убогий? – обратился к нему арестант.
– Убогий – здесь один. И это ты.
– Ты кем себя возомнил?– негодовал молодой мужчина.– Знаешь кто я такой? Я – Пак Хволь вон!
– Слушай, Хон Гель дон, – спокойно обратился Лем. – Посиди тихо, а я обещаю тебя не калечить.
– Я – Пак Хволь вон! – выдавил из себя крик молодой мужчина и кинулся в сторону бродяги.
Легким движением туловища, Лем перебросил его через бедро, схватив на удушающий. Пак потерял сознание. Лем приподнял и свалил его под нары, приговаривая: «нервы его погубят».
На шум отреагировал вертухай. Постучав деревянной дубинкой по решетке, он спросил:
– Что у вас происходит?
– Хон Гель дон подскользнулся.
–Тихо себя ведите, – приказал охранник.– Полковник То, шума не любит.
– Полковник кто?
Ответа не последовало.
Около