type="note">[132].
Генералы Кавказ «завоевывали», «усмиряли» или «водворяли в состав империи». Из этого была ясна задача, но не было начертано плана, чертежа всех действий.
Сложившемуся положению вещей не способствовало и то обстоятельство, что в России присутствовала традиция публичной артикуляции монаршей воли, которая подавалась в виде высочайшего обязательства ежечасно действовать в «произведении всего, что только к пользе и благополучию всего отечества служить может»[133], как то было, например, у Елизаветы Петровны, или как то прозвучало в Манифесте императора Николая Павловича в день его коронации: «<…> Мы не имеем, не можем иметь других желаний, как видеть Отечество Наше на самой высшей степени счастья и славы, Провидением ему предопределенной»[134].
Такая обобщенно-обязательственная форма смысла монаршего правления и монарших целей мало, однако, могла прояснить конкретных путей их реализации в конкретных условиях Кавказского края. Потому в умах военных начальников поселялась неясность, усугублявшаяся разноголосицей в определении целей в борьбе за Кавказ, доносившейся в разное время из Петербурга.
Так, М. Н. Катков говорил, что завоевание Кавказа «выпрямляет» историческую судьбу России, а не просто решает некие военно-стратегические и религиозные благотворительные задачи. Оно дает России вернуться к своим корням, восстановить органическое существование страны и народа, искаженное Петром I[135].
Известный военный деятель и непосредственный участник Кавказской войны Р. А. Фадеев считал, что «Кавказ, независимый от нас, создал бы для России нескончаемый ряд утрат и опасностей. Кавказская армия держит в своих руках ключ от Востока; это до того известно нашим недоброжелателям, что <…> нельзя было открыть английской брошюры, чтобы не найти в ней толков о средстве очистить Закавказье от русских. Но если отношения к востоку составляют вопрос первой важности для других, то для России они осуществляют историческую необходимость, уклониться от которой не в ее власти»[136].
Углубляя свою мысль и указывая на обширность и важность российского присутствия в Кавказском крае, Р. А. Фадеев подчеркивал: «Во всяком случае, Россия не может допустить, чтобы без ее участия устроилась судьба целой части света, с которой она слита почти безраздельно, с которой она живет, можно сказать, под одной кровлей. <…> Но действительная связь России с Азией, узел их – на Кавказе. <…> Для России кавказский перешеек вместе и мост, переброшенный с русского берега в сердце азиатского материка, и стена, которою заставлена средняя Азия от враждебного влияния, и передовое укрепление, защищающее оба моря: Черное и Каспийское. Занятие этого края было первою государственною необходимостью»[137].
О цели правящего императорского дома в кавказском вопросе можно было только предполагать, анализируя те задачи, которые императоры ставили перед главнокомандующими Отдельным Кавказским