в первый же день: один из зеков, «ветеран», отсидевший уже 11 лет, презрительно послал меня в известном направлении. Я хоть и был больной, но самолюбие затрепыхалось в возмущении.
– За слова, парень, придётся ответить. Пошли выйдем из секции. – Он пошёл. А когда я оглянулся, то увидел его с молотком печника. «Что за напасть? Одни молотки кругом», – грустно констатировал я и сказал:
– Я тебе не советую драться с молотком, лучше тебе его положить. А тебя я и с ним уделаю. – Я был уверен в себе, и это проявилось в интонации голоса. Он быстро удалился в секцию и долго не выходил. Мне стало аж невтерпёж, я зашёл следом за ним. Оказывается, он создал тройственный союз. «Час от часу не легче», – мелькнуло у меня.
– Что же ты убежал? – решил я призвать его к ответу за слова. После этих слов здоровый бугай схватил меня клешнёй за грудь. И тут же оказался под двухъярусными кроватями. Такое начало их обескуражило. А после того, как я и второго запустил, как ракету, воинственный пыл у них поостыл. Мы, конечно, ещё немного повозились для приличия. Я очень быстро выдохся, т. к. задыхался в эти дни даже от ходьбы. И, вероятно, от этого злости не было, а они перепугались и поняли абсолютно точно, что с адресом серьёзно ошиблись.
Я ушёл после баталии с разорванной дерюгой, хотя там «милюстин» считался на уровне мировых стандартов. На лбу была ссадина. Вот и все мои награды. Зато сердце от перегрузки готово было выпрыгнуть из груди, как пробка из бутылки шампанского. «Вот чёрт, как же я буду бежать?» А я уже давно мечтал об этом, особенно после жестокого урока, преподанного в тюрьме ментами. Кстати, уроков по воспитанию в духе коммунизма там было очень много, я просто не стал все их описывать. Да и этим описанием, как вы понимаете, я нарушил стройность избранной темы. Но утешаю себя тем, что выявляю остальные причины моего первого побега, и тогда легче вам будет понять главное. Через несколько дней я ещё раз подрался. Авторитет стал расти, как на дрожжах. Меня уже частенько приглашали в гости к лидерам на зоне. Которые на моё сетование по поводу работы искренне убеждали и утешали, что моё безвыходное положение им понятно и зимой они возьмут меня в свою бригаду.
Оказывается, я думал, что приехал в незнакомое место, – место действительно было новое и незнакомое, а вот моя личность им была знакома. Многие знали меня заочно, о нас ходили всевозможные легенды, да и своим поведением в тюрьме – а я воевал за справедливость и за соблюдение элементарных норм – я снискал славу и известность. Также были и такие, которые сидели со мной определённое время в камере. От них, как ни странно, я увидел знаки внимания и благодарности. Видите: на добрые дела люди отвечают только добром. Мне было приятно такое внимание. Но я не забывал главного, что это не жизнь, а каторга, и каждый день готовил себя и восстанавливал свой организм. Разгружал с Виктором чурки, потом их раскалывали колунами и складывали – это была отличная физическая подготовка для больного и разбитого организма. Да ещё в больницу ходил каждый вечер. На одно ухо даже стал слышать. Сбил температуру