были клубы путанки – это тонкая стальная проволока. Была она шириной по всему периметру забора, высотой около пяти метров и в глубину до десяти, к сожалению, всё тех же метров, а не дюймов. Нырнуть в неё мог бы только сумасшедший или смертник. Этот нестандартный капканчик любому желающему мог бы отрезать руку, ногу или голову, и желающий свободы продолжал бы скакать по ней к лесу, как всадник без головы. И поэтому я её не рассматривал даже как один шанс из тысячи.
Работающим заключённым на запретной зоне до непреодолимого участка оставалось работать всего пару дней. Значит, нужно рисковать. Здоровье оставляло желать лучшего, но свобода не могла ждать. К тому же в последний день, с утра, в секции был шмон. Прапорщик выбросил на пол пайку хлеба и сахарный песок. До этого я с невозмутимым видом наблюдал за ним и помогающими ему солдатами. Но на этот поступок вспыхнул, как спичка: зачем же на пол кидать? Я никак не мог этого постичь, так как мать меня в детстве приучила относиться к хлебу, как к святому. А здесь такое похабное отношение. Прапорщик двинулся ко мне, чтобы заняться перевоспитанием моих понятий. Если он думал этим напугать, то заблуждался. Я в тот миг забыл о своих планах и, ожидая его, встал в стойку, готовясь отразить нападение. Он по моему лицу понял, что сопротивление будет, и ретировался с двумя солдатами из барака, при этом, уходя, прошипел, как змея: «Мы тебя ещё переломаем. Подожди, тварь, доберёмся». «Сколько яда», – подумал я про себя. Вышел и обсудил с Витькой международную обстановку. Он успел найти ещё желающего на авантюру. Мы познакомились. Звали тоже Виктором.
– Риск огромный, – предупредил я.
– Кто не рискует, тот не пьёт шампанского.
– Резонно, – подтвердил я.
Рванули мы лихо, но это эпопея для другого рассказа, а может, повести. А кратко выглядело так: автоматчики растерялись. Молодые, салаги, только призвались – определил я. Автомат наводил им страха больше, чем нам. Мой молодой товарищ Витька Заборских испугался стрельбы и вернулся в зону. А другой оказался бесстрашным, как я или как камикадзе, и бежал за мной под пулями, даже не вилял из стороны в сторону. Прошёл армейскую подготовку, а так быстро забыл военную науку. До леса от запретной зоны 25–30 метров.
Погоня началась сразу же. Первых солдат я увидел метрах в семидесяти. Один закричал:
– Серёга, собаку давай, я их вижу.
Ну и что, что видишь, – попробуй поймать. От солдат и от собак я применил несколько способов сбивки со следа. И мы ушли в тайгу. За два месяца прошли по тайге больше тысячи километров. Для чего я всё так подробно описываю? Чтобы показать реальность в чистом виде, без бутафории и налёта пропаганды. А теперь кратко основные причины побега.
1. Несправедливое, чудовищное осуждение.
2. Условия содержания в тюрьме и в колонии: бесчеловечность, беспредел, кошмарные унижения
а) в физическом плане;
б) в бытовом отношении;
в) в моральном и психологическом.
Забирали