быть? – осторожно спросила Рен.
– Я не знаю. – Рен не смогла проигнорировать сомнение в голосе подруги. Уна не была бы собой, если бы на была непоколебимой. Прежде чем Рен смогла надавить на нее, Уна продолжила: – Но сейчас в центре моего внимания новое задание. Так как Кавендиша объявили пропавшим, королева надеется найти его живым и использовать в качестве рычага давления. Если я буду той, кто поймает его, я верну ее благосклонность.
– Надежный план действий. – У Рен пересохло в горле, но она старалась скрыть горечь в голосе. – И опасный.
– Только не начинай снова беспокоиться обо мне.
– А как мне не беспокоиться, если тебе, кажется, жить надоело? – Она схватила ее за рукав и притянула к себе. – Никто не встречался с Кавендишем лицом к лицу и остался после этого в живых.
– Мне не нужно смотреть на него, чтобы убить.
Рен раздраженно фыркнула:
– Твоя гордость не стоит твоей жизни. Ты не можешь пойти на эту миссию.
Уна отдернула руку.
– Могу и пойду.
– Уна, пожалуйста! – В голосе Рен послышалось отчаяние. – Ты знаешь, как мне было тяжело? Каждый день я открывала газету и молилась, чтобы там не было твоего имени. Я волновалась, не пропала ли ты. А теперь я должна буду беспокоиться о том, что тебя убьет Жнец.
– Рен, – жестким, властным голосом осадила она ее. – У меня нет выбора.
– Разве?
– Да, – ответила Уна так твердо, что испугала их обеих. – Дело не в моей гордости. А в тебе.
– Во мне?
– Я уже говорила тебе. Мне нужно, чтобы ты была рядом.
Что-то болезненное, пугающее и знакомое промелькнуло в глазах Уны. Это был лишь слабый отблеск, и Рен задумалась, не почудилось ли ей это. Но нет, не почудилось. Уна никогда не позволяла себе этот взгляд. Даже в то единственное утро, когда она сказала ей: «Никогда больше», – как будто эти слова были битым стеклом у нее во рту. Но затем, словно осознав, что она оступилась, Уна моргнула, и в ее взгляде снова появился холодный оттенок.
Снова солдат. Снова девушка без слабостей.
Рен знала, что Уна любила ее. В этом была ее уязвимость. Она поднимала меч против любого, кто осмеливался угрожать Рен. Она проявлялась в чашке ромашкового чая и лжи королеве. Но Рен также знала, что Уна может любить ее только на расстоянии.
– Я не смогу быть рядом, если ты не вернешься, – тихо произнесла Рен.
Уна устало вздохнула.
– Я не собираюсь умирать. Я знаю, что тебе было тяжело, но будь благоразумной.
«Я знаю, что ты хотела большего от меня».
Рен прерывисто вздохнула. Глубоко внутри она знала, что Уна права. И все же ей хотелось большего: больше поддержки, больше сочувствия, больше чего угодно. Чего угодно, чтобы знать, что Уне действительно не все равно, что она дорожит чувствами Рен. Но просить Уну обсуждать такие вещи, как эмоции, было равноценно тому, чтобы просить ее вскрыть собственную грудь.
– Я не хочу спорить с тобой прямо сейчас, – сказала