глаза распахнулись. Я и не поняла, что закрыла их. Или что он подошел так близко. Я могла бы протянуть руку и прикоснуться к нему, если бы захотела. Провести ладонями по твердой груди… но тут я поняла, что он сказал. Вновь услышала пренебрежение, язвительность в его голосе.
Чистый прилив гнева хлынул наружу. Ведь еще одна вещь стала совершенно ясной.
– Ты с самого начала знал, что я там.
Он даже ухом не повел.
– Конечно, знал.
Я не хотела находить это возбуждающим или горячим. Но я находила. Черт.
Но я была актрисой. И могла притвориться.
– Что ж, тогда считаю необходимым спросить: ты действительно думал, что я откажусь от столь щедро предоставленного шоу? – Когда он удивленно моргнул, я укоризненно хмыкнула. – Кто бы мог подумать, что ты эксгибиционист. Скажи-ка… ты завелся, зная, что я смотрю? Или сошел бы любой наблюдатель?
Люсьен рассмеялся, будто не мог поверить в мою дерзость, но она ему вроде как понравилась. Взгляд опустился на мой рот. И все стало как в тумане, воздух между нами потяжелел. Рокот его голоса пробежал мурашками по моей коже, коснулся моих дрожащих бедер.
– Ты и правда хочешь, чтобы я ответил на этот вопрос, Эм? Зная, что тебе может не понравиться мой ответ?
Ох уж эта его самоуверенность. Я вздохнула, готовая поставить его на место. Зеленые глаза мерцали горячими искрами, словно он хотел, чтобы я набросилась на него, ведь тогда это послужило бы отличным оправданием его собственного желания сделать то же самое.
Но представляла я не насилие. А секс. Неистовый, потный, яростный…
Мои распутные мысли прервал ритмичный, веселый голос:
– Как замечательно видеть, что вы так хорошо ладите.
Как громом пораженные, мы оба выпрямились и повернулись на звук.
Похожая на темноволосую ведьму Аэндору[46], Амалия стояла в открытом дверном проеме с легкой улыбкой на тонких ярко-розовых губах.
– Перестань тяжело дышать над нашей гостьей, Титу́.
Когда он низко зарычал, она улыбнулась шире.
– Боже, как же ты всполошился. Возможно, вам обоим стоит немножко остыть в бассейне.
С этими словами она развернулась и побрела прочь, оставив нас наедине, чтобы мы могли обменяться долгими беспокойными взглядами. После этого Люсьен ретировался. Как только он ушел, мои плечи опустились, и я судорожно вздохнула. Этот мужчина слишком хорош. И Амалия оказалась права. Для того чтобы остыть, мне определенно требовался долгий заплыв.
Глава седьмая
Люсьен
Что там говорят о самых продуманных планах? Я провалил свой план держаться подальше от Эммы к чертям собачьим. Хуже того, Мами́ поймала нас… за обсуждением… и подумала, что знает что-то, чего на самом деле не знала. И я понял, что теперь она станет просто невыносимой.
Я месил тесто, проталкивая его ладонями, а затем снова и снова подминал прохладную, пружинящую массу пальцами. Это гипнотизировало. Я в этом нуждался.
Когда моей жизнью был хоккей, я выплескивал свое разочарование на