конец дня. Пропел гудок заводской. Марина говорит, что по моим присказкам, я тяну на более старший возраст. Это плохо? Побочка бабулиного влияния.
Одна из моих подруг, Татьяна, как-то смеялась: у неё в 6 классе был мальчик, которого воспитывала прабабушка. В сочинении он написал: «Из моего окна видна дорога, по которой я хожу в школу, и почта, где я получаю пенсию». Я хотя бы сочинения писала сама.
– Марина Викторовна, я убегаю, – виновато прощаюсь, как-то неудобно уходить раньше подруги. Отработав полдня. Всего.
– Пока, Алёнушка. До завтра, – устало махнула мне Мариша.
Удобно-неудобно, а надо бежать. Пашку приведут.
Мчусь домой. Возле подъезда, то бишь парадной, – не привыкла я ещё – уже маячит Виталинка. Приоделась, пёрышки почистила. В ярком брючном костюме. Глазки блестят. Стройная, с короткой стрижкой. Мальчишечка такая. Отец её, наверное, мальчика хотел и имя такое поэтому выбрал. А я зову её Витаминка. Весёлая она. Лёгкая на подъём. Оптимистка. А мужики не задерживаются надолго. Им борщ и котлеты нужны, а у Виты маникюр дорогой, и на кухне чистота, порядок нарушать не хочет.
– Привет, Павлуша! – с подругой сегодня уже здоровались.
– Здравствуйте, тётя Алёна! – застенчивый светленький мальчуган похож на девочку. А ведь Виталина хотела дочку. Павлиной назвала бы? Не дай бог! Как дразнили бы? Павлинихой? Хорошо, что мелкие уже ничего не знают о Павлике Морозове, а то Павлуше в школе доставалось бы…
Думала я как-то, зачем советской власти нужно было возносить пионеров-героев, некоторых за сомнительные подвиги. Своих мучеников создавала? В православии особо чтили детей-святых, и в, так сказать, партийной религии не стали придумывать новое.
– Ну, пошли, парень! – Павлик улыбнулся и доверчиво вручил мне свою ручонку. Нежность пронзила меня, и я бережно повела его домой. Вечером никаких Лопухиных. Всё время ребёнку. Телефон отключить. Окна-двери закрыть.
– Пойдём, сокровище моё! – не удержалась, погладила Павлушу по голове.
– А ты что, пират? – бровки мальчика поднялись, глазки заблестели.
– Да, я пират, – я удивилась сообразительности ребёнка, мозг лихорадочно заработал. – Люблю море, путешествия, поиск сокровищ! Будешь клад искать?
– Да-а! – подпрыгнул Пашка. Редкое для него проявление эмоциональности.
Что-то я своего ребёнка захотела. Жить для него. Всё отдавать ему. Любить. Играть. Учить. Обнимать. Может, в этом смысл?
Вопрос только: от кого рожать? Где ты, мой единственный? Я ни разу по-настоящему не влюблялась. В школе взгляд не на кого было положить, в институте одни девчонки, потом карантин. Короче, статус: «В активном поиске».
Глава 3. Пираты убивают страх
Ребёнок меняет человека. Сейчас это испытала на себе. Как только мы с Пашкой зашли в парадную, на плечи мне опустилась бетонная плита ответственности. Обострилось восприятие всего: вдруг бандиты в засаде? Вдруг лифт заклинит?