и истинный telos [цель – wp] методоса и не навязывать ему целей, которые он не может и не хочет преследовать. Но он не желает заключать договор с реализмом ни в какой форме и ни за какие деньги. Он не признает ни компромиссов, ни пактов. Он хочет лишь сохранить тот разумный реализм в его разумности, который признает саму реальность необходимой для разума, но который, признавая эту необходимость для разума, уже признает соотношение имманентной и трансцендентной функции понятия истины, которое само по себе необходимо для разума, как я хочу выразиться для точности.
Поэтому Мессер не говорит ничего нового или противоречащего трансцендентальному идеализму, когда заявляет:
«Восприятие, осуществляемое при благоприятных условиях, сразу же убеждает меня в наличии реального, сущего независимо от меня. Если что и очевидно для меня в данный момент так ясно и убедительно, так это, например, то, что страница, на которой я пишу, и ручка, которую я держу в руке, реальны в только что упомянутом смысле».
Я говорю: это не ново и не противоречит трансцендентальному идеализму. Ничего нового. Ведь эта мысль – почти трогательный возврат к детскому поведению каждого человека, когда он впервые берет в руки ручку и лист бумаги. В самом деле, мы можем заглянуть в детство и найти там такое же верное отношение к действительности. Каждый человек, независимо от того, стал ли он впоследствии философом или кем-то еще, вел себя по отношению к действительности точно так же, как это в общем-то правильно описывает Мессер, – радостно и жадно протягивая руки к бутылке с молоком. И даже если трансцендентальный философ не сможет сохранить эту веру, когда научится видеть в действительности огромную проблему, он не будет думать мало об этой детской вере. Трансцендентальный идеализм не представляет ее как ошибочную веру. Она оказывается orthe doxa [добросовестной – wp], которой только трансцендентальный идеализм может дать logon didonai [обоснование – wp], говоря словами Платона. Таким образом, Мессер не говорит ничего, что противоречило бы трансцендентальному идеализму. Напротив, то, что Мессер добросовестно утверждает, мы, трансцендентальные идеалисты, можем обосновать только для того, чтобы перейти от габитуса простой веры к габитусу научности в нашем поведении по отношению к реальному. И этот переход от состояния веры к состоянию познания в проблеме реальности нам давно знаком. Ведь мы, трансцендентальные идеалисты, читали «Критику чистого разума», а один из нас даже написал ее, а в ней, среди «Принципов», короткое, ясное и содержательное утверждение: «Реально то, что связано с материальными условиями опыта (восприятия)». Здесь, однако, выводится законное основание для того, что догматический реализм просто принимает на веру. Поэтому мы, трансцендентальные идеалисты, нисколько не сомневаемся в реальности держателя пружины, даже если знаем, почему мы в этом не сомневаемся. Мы не сомневаемся