Я найму для Николь няню-помощницу и водителя, у нее будет время даже в спа-салоны ходить, а не только кашки ребенку варить и пюрешки протирать. Как же вы оба не понимаете, что от таких предложений нельзя отказываться?
– Я уже принял решение!
– Это из-за нее?
– Ты забыл, что у меня еще и Берточка имеется. И неужели ты думаешь, что мы с Николь доверим нашу девочку какой-то там няне? Но главное, я не желаю откладывать и пропускать самые лучшие моменты своего семейного счастья, все этапы роста нашего ребенка. Их нельзя будет ни вернуть, ни повторить. Хотя тебе такого не понять. Ты наверняка не помнишь меня маленьким, я существовал где-то на задворках твоей жизни и постоянного карьерного роста. Была бы моя воля, я бы завтра уже бросил универ. Но Николь против, она хочет, чтобы я получил диплом, хотя для меня многое из того, что нам дают, давно пройденные шаги. Я посещаю универ фактически только из-за военной кафедры.
– Пожалуйста, позволь мне поговорить с Николь!
– Нет! Даже не проси. За депозитный банковский счет для Берточки спасибо, но в остальном не лезь в нашу жизнь, иначе я разорву все связи с тобой!
***2
Мало, кто из моих знакомых понимал, как я в 19 лет могу быть совершенно равнодушен к развлечениям своих сверстников. В наше время жениться в таком возрасте считается каким-то сверх нарушением правил, но мне были безразличны эти правила. По отношению к моей жизни и моим чувствам никакие правила не срабатывали. Однако такая категория, как брак, воспринималась мною совершенно искусственным инструментом, хотя и полезным с практической точки зрения в некоторых вопросах. Но регистрация и свидетельство о браке не дали мне того, чего я так желал – уверенности в нашей неразрывной связи с Николь. Только рождение Берточки немного сдвинуло баланс в эту сторону, но даже такое значимое событие не стало железобетонной гарантией для меня ни в чем, что касалось нашей с Николь любви. Я не думал о том, что Николь может уйти от меня, моей душе не давал покоя страх потерять нашу всепроникающую близость и какое-то глубинное взаимопонимание. Хотя одной из основ нашей неразрывной связи для меня служило наше физическое взаимное притяжение. Ни с кем и никогда, кроме как с ней, я не испытывал ничего подобного. И притяжение это не менялось во времени, не притуплялось, напротив – оно углублялось, крепло и вспыхивало при каждом нашем прикосновении друг другу. Только это успокаивало меня и вселяло надежду, поскольку постигать более высокие сферы, такие как мысли и логику своей возлюбленной я начинал лишь сейчас.
Ее лицо, каждая ее черточка, очаровывали меня, каждое движение губ возбуждало, а выражение глаз совершенно обезоруживало своей непостижимой наивной открытостью. Николь не была изнеженной и такой уж слабой, однако совершенно не умела защищаться, словно какой-то строгий судья внутри нее тормозил любые резкие движения в сторону другого человека, даже если тот вел