терпение – и медведица сама примется искать мед в улье, – объяснял Фра Торбио.
Терпение спасло ему жизнь. А он давно превзошел огромную полноту лет. Еще один день, еще одна история, в како-то городе, в каком-то кабаке, где было мало публики и много вина.
– Идем, Асприлья. Собирается ненастье, чувствуешь, compadre: воздух густ и пахнет горелым. Пора, друг мой, найти доброе убежище от тьмы, что следует за нами по пятам, – проговорил Фра Торбио. – Нынче ночью кошка и собака будут спать в одной норе.
Иньиго Асприлья был удивлен, ибо день был теплым и ясным, но сумерки спустились необычайно быстро и приблизились в опасной тишине, слово вздорный ловкач, без шума шагов, дыхания и шороха листьев. Асприлье показалось, что он снова слышит звуки моря, когда, не возражая опасениям своего приятеля, он встал с белого камня и двинулся за ним.
Вдали, в сердце ночи травня[6], трепетал приглушенный багрец, наподобие огня, что горит в зеленых холмах, далекий пожар, заслоненный зловонным дымом и колебанием горячего воздуха – такой безопасный с виду, пока, подхваченный ветром, не разгорится, потеряет рассудок и станет угрозой всему.
Они шли пустым переулком под старыми липами, миновали разбитые деревянне ворота и заброшенный парк за фонтаном из жолнайской керамики, во дворе виллы, когда-то принадлежвашей правителю. Потом они вышли, словно разбойники, появившись из зарослей кустарника, на посыпанную галькой площадь, а затем узкими кирпичными ступеньками спустились в просторный подвал дома, в темных углах которого дрожали тени. Они вошли в корчму, полную хмельных испарений и плесени, почти пустую.
– Здесь, compadre, мы с тобой дождемся утра. Надеюсь, – сказал Фра Торбио и смерил взглядом залу, выбирая лучший стол, за который стоило сесть.
– Я надеюсь на аврору и ее улыбку в каждом сумраке, в который вхожу, друг мой, – сказал Иньиго Асприлья, садясь на деревянный стул.
– Тогда садись, мой удалой друг, будем бояться вместе, как когда-то перед битвой, – предложил ему Фра Торбио и громко рассмеялся.
– Что смешного, compadre? – спросил Асприлья.
– Я вижу, ты еще разделяешь римское поверье о разделении ночи на семь ступеней: crepusculum, fax, concubium, nox intempesta, gallicinium, conticinium, aurora, – отвечал Фра Торбио.
– Да. Семь ступеней ночи, семь звезд, семь пар. Ты научил меня этому, не так ли? Каждый мой час с тех пор имеет свою планету-господина, один из дней начинается часов луны, другой – часом Сатурна. У каждого часа есть свое астрологическое и магическое значение, согласно которому необходимо себя вести. В час Венеры следует устраивать венчания, ибо он предназначен для любви, искусства и роскоши, а в час Марса – дела, для которых требуется храбрость или сила… – говорил Асприлья.
– Я рад твоему выбору, дорогой мой Иньиго. Календарь есть выражение человеческой потребности обнаружить себя во времени. Люди наблюдали и Луну, и Солнце, некоторые и Венеру, для земледельцев