его помрачнело. – Знаете, я ведь встречался с ним однажды.
– С Гитлером? – переспросил Дэвид.
– Да. Я был с министром иностранных дел лордом Галифаксом, когда тот нанес ему визит в тридцать седьмом году. У канцлера было жутко зловонное дыхание, и он то и дело пускал ветры. Отвратительный человек. Большие, бешеные глаза. Но они отлично помогали воздействовать на толпу.
– Возможно, он уже тогда был болен.
– Да. – Джексон сдержанно улыбнулся. – А теперь он болен тяжело. И в Америке избран Стивенсон. Быть может, обстоятельства начнут-таки меняться к лучшему. – Он подошел к двери, готовясь уйти: они всегда выходили порознь. – Снова стало очень холодно. Надеюсь, в этом году нас не будут мучить густые туманы. Ну ладно, доброй ночи.
Джексон вышел. Дэвид слышал, как он тяжело спускается по лестнице.
Дэвид поднялся. Прежде он никогда не оставался с Наталией наедине.
– Мистер Джексон – англичанин во всем, – сказала она. – Не может обойтись без разговора про погоду.
– Да, это верно. Очень частно-школьный, как у нас говорят.
– Он ведет крайне опасную жизнь.
Видимо, Наталия уловила нотку недовольства в голосе Дэвида.
– Да.
– Мне жаль вашего друга. У меня был знакомый, который так же болел. Страшно мучился.
Дэвид вздохнул:
– Фрэнк не всегда был несчастным. Он просто…
– Не вполне от мира сего?
– Верно. Но у него есть право принадлежать к этому миру. Как и у всех нас. За это мы и сражаемся.
– Да, это так.
Он заметил, как в углу ее глаза блеснула слеза, и вдруг захотел подойти к ней и обнять. Потом подумал о Саре, ждущей дома, – он сказал ей, что в офисе аврал и ему придется задержаться. Теперь снова придется лгать жене. Он перевел взгляд с Наталии на картину, над которой она работала.
– Где это?
– Братислава, в Восточной Европе. Когда-то этот город был под властью Австро-Венгрии, потом стал частью Чехословакии, а сейчас является столицей Словакии. Одного из марионеточных государств Гитлера. – Женщина посмотрела на холст, на людей, бредущих по узким улочкам. – Когда я там росла, он был космополитичным, как большинство городов Восточной Европы. Словаки, венгры, немцы. Во многих жителях смешались все три национальности, как во мне. – Она снова улыбнулась своей печальной, горькой улыбкой. – Я космополит. Но потом подняли голову боги национализма.
– Там жило много евреев?
– Да. У меня было много еврейских друзей. Никого из них больше нет.
Потом Дэвид произнес резко:
– Мне пора возвращаться к жене.
Наталия медленно кивнула. Он повернулся и вышел.
Глава 11
В среду после обеда Фрэнк вновь встретился с доктором Уилсоном. Бен снова провожал его в приемный покой. Молодой шотландец все больше нравился Фрэнку, он был добр к нему, и Фрэнк понаблюдал за ним достаточно, чтобы понять: в этом человеке нет ничего, свойственного миру Стрэнгмена.