один вечер. Близился к концу первый семестр. Италия вторглась в Абиссинию, и пакт между Британией и Францией, позволивший Италии аннексировать большую часть этой африканской страны, вызвал яростное сопротивление. Фрэнк и Дэвид сидели у себя и обсуждали ситуацию с лучшим другом Дэвида, Джеффом Драксом.
– Очевидно, что Италия выиграла войну, – сказал Джефф. – Мне бы хотелось, чтобы исход был другим, но лучше признать случившееся и прекратить боевые действия.
– Но это означает конец Лиги Наций. – В голосе Дэвида, всегда спокойном, слышалось непривычное волнение. – Получается, что теперь любая страна вправе начать агрессию.
– С Лигой Наций уже покончено. Она не помешала Японии вторгнуться в Манчжурию.
– Тем больше причин стоять на своем.
В шестом классе Фрэнк ходил в кино и видел, что происходит в Европе: зловещий Сталин, наглые диктаторы Гитлер и Муссолини. Сюжеты о том, как скалящиеся коричневорубашечники бьют окна в еврейских магазинах, а их владельцы прячутся внутри, пробуждали в нем невольную симпатию к жертвам. Он начал следить за новостями.
– Если такое спустят с рук Муссолини, это подзадорит Гитлера, – заявил Фрэнк. – Он уже восстановил всеобщую воинскую повинность и, по словам Черчилля, создает военно-воздушные силы. Гитлер собирается снова начать войну в Европе, и одному Богу ведомо, что он тогда сделает с евреями.
Фрэнк заметил, что он говорит страстно, даже с напором. И резко оборвал себя. Взгляд Дэвида был направлен на него, и до Фрэнка дошло, что впервые, насколько ему удавалось вспомнить, кого-то всерьез интересует его мнение. Джефф тоже слушал его внимательно, хотя и сказал:
– Если Черчилль прав и Гитлер представляет опасность, тем больше причин постараться наладить дружбу с Муссолини.
– Гитлер и Муссолини – одного поля ягоды, – возразил Фрэнк. – Рано или поздно они стакнутся.
– Да, так и будет, – подтвердил Дэвид. – И ты прав: что станет тогда с евреями?
Кто-то вошел в «тихую палату», прервав раздумья Фрэнка. Бен пристально смотрел на него:
– Вы в порядке? Выглядите страшно усталым.
– Со мной все хорошо.
«Ему-то какое дело?» – снова подумал Фрэнк. Потом ему вспомнились ужасные мысли о самоубийстве, посетившие его недавно, Уилсон и шоковая терапия. Он понял, что существует лишь один доступный ему выход, и глубоко вздохнул.
– Я вот поразмыслил… Видимо, я должен связаться с моим другом Дэвидом, которого знал по университету.
– Отлично. – Бен быстро кивнул в знак согласия. – Можете позвонить в выходные, когда я буду на сестринском посту. Больше никому из персонала нэй говорите – вы ведь нэй хотите, чтобы Уилсон об этом пронюхал?
Фрэнк опять подумал о том, как трудно будет объяснить Дэвиду, где он оказался. Общаясь с ним и его друзьями в университете, он по временам казался сам себе почти нормальным, как все другие люди. Но это чувство давно прошло.
Бен вскинул брови и вопросительно склонил голову.
– Заметано? –