милость к людям приходит. К тем людям, что взывают к ней сами и руку протягивают и за край одежды ее хватают.
– Вот, что сделаю я, если позволишь, – тихо сказала женщина и глаза ее загорелись светом неведомым. – Смолю я зерна колоса этого и сделаю муку и тесто пресное из нее, и испеку лепешку малую и преломлю ее с мужем моим. И да будет, как клялась я в день соединения нашего спасение нам обоим или смерть.
И рассмеялся радостно Отшельник и обнял ее и поцеловал в лоб.
– Хорошо сказала ты и в бою своем одержала победу. Иди же и сделай, как сказала.
Она вскочила и бросилась прочь и бег ее был легок и радостен.
Шум вдруг раздался вокруг нас и словно бы стены задвигались и крики, что были из слов неразличимых ухом, окутали все вокруг. Поднял руку тогда Отшельник и воцарилась тишина и темнота и лишь круг света остался и мы стояли в нем.
– Я думал жесток ты, – сказал я, прежде чем вышли мы из света во тьму и пошли к выходу, что только Отшельник видел и куда вел он меня. – И даже желал того, чтобы был ты жесток.
– Я был таким, – сказал Отшельник и улыбнулся мне. – И есть и буду. Все есть во мне, как и в человеке любом и в тебе тоже. Пойдем же дальше и увидим, куда дорога нас приведет и чем удивит еще между началом и концом.
Но не мог уйти я оттуда, не спросив его:
– Почему в доме больных подошел ты лишь к той, что больной притворялась, спрошу тебя, если позволишь?
И улыбнулся Отшельник и головой покачал на то.
– Больные, что видел ты уже спасались, страданием телесным очищаясь, что еще мог я сделать? И подошел я и говорил и помогал той одной, которой смерть грозила.
И сказав то, махнул он рукой и пошли мы дальше.
Глава шестая
И снова шли мы по улицам то темным, то светлым, по камням, что становились то холодны, то горячи. Отшельник вел меня туда, куда сам я не пошел бы никогда, в подворотни грязные и смердящие нечистотами, что сменялись богатыми кварталами с запахами жизни, ведущей к смерти, и если одному мне было бы тягостно смотреть на все, что вокруг, то с Отшельником я едва замечал даже тени людей и домов. И не спрашивал я, куда же идем мы, поскольку знал, что придем. И вот в утро одно морозное вошли мы под своды моста городского и вошли в туман, что светился светом тусклым будто виноградина пыльная, за которой солнце. И снова не говорили мы друг с другом и опять невозможно было сосчитать, сколько идем мы. Но вот рассеялся туман и солнце ушло за горизонт почти и нашли мы порт маленький, где пахло рыбою свежей и морем и хоть и не знал я, что ищем мы, но раз Отшельник был со мною, то и понял я, что нашли мы, что требовалось в тот же самый момент. Пошли мы на берег и прошли вперед по берегу мимо рыбаков с их сетями и вошли в храм, что стоял в конце причала и в начале первого и нового квартала городского. И подивился я, что здание столь величественное стоит среди лачуг рыбацких. Был храм тот высотою в гору и вошли мы в него.
Храм