тот, кто не ищет. Ведь и птенец неразумный тянется к пище, что для него разжевывают, что же вера твоя даже с ним не сравнится?
Мужчина, с которым говорил Отшельник, все так же не шевелился и не говорил и не смотрел на нас больше, обратив голову к храму, а мы удалялись от него, и люди вокруг расступались при приближении нашем и походили мы на лодку, что плывет среди камышей.
Отшельник же, подошел к стене из кирпичей красных и прикоснулся к ней и засветились стыки кладки домовой и вот снова дверь перед нами и звуки мира безлюдного, голосами птиц поющего, ветром ревущего и не такого холодного.
– Ты так и не дал ему колоска? – спросил я за мгновение до того, как ушли мы из места первого, что было холодным в другое, что было немного теплее.
– Не дал. Беда его в том, что думает он будто в храм его на аркане тянут, а его же ведь просто зовут, – сказал мне Отшельник. – Говорил я с ним и слушал его и понял, что не готов он был взять колос мой сегодня и не знаю будет ли готов завтра. Да и нельзя таким как муж этот протягивать то, что не он нашел. Вот когда душа его позовет и он пойдет и найдет и постигнет, вот тогда и будет рука моя снова к нему протянута. Пойти и найти поле пшеничное он сам должен, только тогда и ценить станет зерна эти. А дом мой рядом стоит и я жду его и еще подожду какое-то время.
И была в его голосе великая надежда и великая печаль, что всколыхнули в душе моей чувства, что толкают нас на великие дела, злые или правильные. И стиснул я снова верный кинжал свой, что держал возле тела и понял я тогда, что не могу сейчас же отнять жизнь Отшельника, хоть и жажду этого. И еще я понял, что готов также и свою жизнь отдать за него, неведомо почему, и знаю, что будут бороться во мне два желания эти до конца времени, что дано мне будет провести с ним. Он же прошел через двери открывшиеся впереди меня и я шел за ним.
Глава третья
За дверью открывшейся была дорога широкая и пришлось долго идти нам по ней. Шли мы через поля и реки пересекали и тяжело было ногам моим и думы тяжкие одолевали меня. Отшельник же ступал легко, как и всегда и словно и не замечал ни холма очередного, что преодолевать нам приходилось, ни ручьев студеных, что терзали суставы ног моих. Дождь, что лил нам на головы, его и вовсе не тревожил, а ветер, что иногда заставлял меня остановиться и ждать на месте недвижно, трепал его волосы, но не мог замедлить шага его. Много раз хотелось пожаловаться мне на усталость, но гордыня не позволяла, глядя на легкость шага Отшельника, и потому шли мы без остановок, пока не пришли. Лишь только солнце начало окрашивать край неба закатными красками, вошли мы в город маленький и нашли площадь его центральную, на которой люди покупали и продавали и молились храму у стен его и в нем самом. И подошла к нам женщина одна, не молодая и не старая и предложила еды и питья, увидев, что устали мы и не знаем, где остановиться. И сели мы с нею под деревом и налила она нам молока