теми реформами, которые пытаетесь принести в театральное искусство вы. А потом я увидела и вас самого – высокого, усатого, породистого мужчину.
Айседора протянула бокал с шампанским Станиславскому и села рядом с ним на диванчик.
Станиславский, пытаясь скрыться от ее пристального взгляда, пригубил шампанское. Он кожей чувствовал, что перед ним разыгрывают сцену. И хотя Дора была прекраснейшей танцовщицей, но как актрисе ему хотелось ей сказать: «Не верю!».
В следующее мгновение Айседора огорошила его:
– Я хочу иметь от вас ребенка. Прямо здесь и немедленно!
Такого поворота Станиславский не ожидал, но все же сохранил самообладание.
– Это интересно! – произнес он. Выдержал паузу, обдумывая ответ, затем продолжил: – Однако, ребёнок для меня – очень ответственный шаг. И я хотел бы знать, под какой юрисдикцией будет находиться наше будущее дитя.
– Естественно, он всё время будет со мной! – воскликнула обескураженная Айседора.
Станиславский с задумчивым видом отхлебнул шампанское, поставил бокал на столик и поднялся.
– В таком случае меня это категорически не устраивает, – заявил он и откланялся.
Когда он ушел, Айседора в сердцах швырнула бокал в дверь. Хрусталь вдребезги разбился и разлетелся мелкими осколками по полу.
– Русские мужики – дураки! – выкрикнула она, и слезы брызнули из ее глаз. А затем она рассмеялась.
* * *
Лизе не спалось. Она встала, зажгла лампу и подошла к окну.
Двухэтажный каменный особняк Шмитов, в котором она находилась, выглядел чужим среди покосившихся домишек с низкими заборами Пресни. Эту окраину города с центром соединял Горбатый мост. Рядом с особняком находилась мебельная фабрика Шмитов, на воротах которой среди золотых корон и медалей виднелась гордая надпись: «Поставщик двора его императорского величества…»
Лиза вздохнула. Почти неделю назад она прибыла в Москву к своей подруге Кате Шмит23. Это был не только дружеский визит, но и партийное задание – и Катя и ее брат Николай, поддерживали социал-демократов. Хозяева особняка гостеприимно пригласили ее пожить в их доме – благо места всем хватало.
Лиза кинула взгляд на часы, тикающие на каминной стойке. Около двух ночи. В особняке было тихо – все спали. Только Лизе не спалось – ей было тревожно. Она прислонилась лбом к оконному стеклу и лишь теперь заметила светлое пятно на снегу – чуть дальше в одной из комнат через шторы пробивается слабый свет. Она отошла от окна и легла в кровать. Свет горел в комнате Николая Шмита. Он тоже не мог уснуть. Лиза вздохнула, вспомнив, их знакомство…
…Катя встретила свою гостью с восторженным криком, а ее мать – Вера Викуловна – осуждающе покачала головой. Девушка присмирела, представила свою гостью maman24 – та взглянула сурово, кивнула и, опираюсь на клюку, удалилась.
Катя провела замерзшую Лизу через приемный зал в кабинет, предложила погреться у пышущего жаром камина, и, сообщив, что на минутку удалится, исчезла за дверью. Сразу стало тихо