первый раз за весь вечер внимательно посмотрела на фабриканта. Она была наслышана о нем и то, что она знала, вызывало уважение. Он был фабрикантом, миллионером и в то же время прогрессивным деятелем, помогающим социал-демократам денежными средствами.
Савва Тимофеевич тоже с интересом смотрел на госпожу Глебову. Он оказался более прозорливым, чем племянница, и уже догадался, что Николай испытывает огромнейшую симпатию к жене его знакомого. И что госпожа Глебова знает о его симпатии и, по всей видимости, догадывается об этом и Алексей.
– Увидите Алексея Максимовича, засвидетельствуйте ему и мое почтение, – подал голос Николай, бросив безрадостный взгляд на Лизу.
– Непременно, – отозвался Глебов вместо жены. Она сердито поджала губы и отвернулась.
Алексей же, высокомерно смотря на Шмита, отвернувшегося к камину, продолжил:
– По всей видимости, вы увлечены… – он сделал паузу (Шмит на мгновение замер, затем продолжил помешивать угли в камине), – …тем же, чем и моя супруга?
Лиза недовольно поерзала на диване. Морозов хмыкнул и тут же предпочел сгладить возникшую неловкость.
– О, Николая интересует все, чем живет прогрессивная Россия, – с усмешкой произнес он. – Мой внучатый племянник зачитывается произведениями Чернышевского, Белинского…
– Я читаю произведения и других авторов, – буркнул недовольно Николай, ковыряясь кочергой в камине.
Катя оживилась:
– Лиза, мой брат с чувством читает наизусть стихи … Коля, пожалуйста, прочти!
Морозов хохотнул:
– Да, племянник, прочти нам что-нибудь этакое, а?
Николай напрягся. Лиза молчала, выпрямившись, как струна, а Алексей, вальяжно откинувшись на спинку дивана, смотрел на Шмита и его выдавали лишь опасно поблескивающие глаза.
– Извольте, – неожиданно решился Николай. Повернулся к присутствующим. Его взгляд остановился на Лизе. – Письмо Онегина к Татьяне.
На мгновение наступила напряженная тишина, но ее нарушил приятный голос чтеца:
Предвижу все:
Вас оскорбит печальной тайны объясненье…
Какое горькое презренье ваш гордый взгляд изобразит!
Чего хочу?
С какою целью открою душу вам свою?..
Какому злобному веселью, быть может, повод подаю!..
Я думал: вольность и покой замена счастью.
Боже мой! Как я ошибся, как наказан!
Нет, поминутно видеть вас, повсюду следовать за вами,
Улыбку уст, движенье глаз ловить влюбленными глазами…
Внимать вам долго, понимать
Душой все ваше совершенство…
Пред вами в муках замирать, бледнеть и гаснуть…
Вот блаженство!..
Я знаю: срок уж мой измерен;
Но чтоб продлилась жизнь моя, я утром должен быть уверен,
Что с вами днем увижусь я!…
Боюсь: в мольбе моей смиренной
Увидит ваш суровый взор затеи хитрости презренной –
И слышу