Карея в объятия, и связь между ними стала ощутимой. Слова Тивада несли в себе вес, выходящий за рамки непосредственного разговора, обещание наследия, простирающегося за пределы этой комнаты. Сила, о которой он говорил, была не просто физическим наследством, а мантией ответственности и лидерства. В вопросе Карея проявилось невинное любопытство, искреннее желание разобраться в сложной динамике их семьи. Ответ Тивада был задумчивым, его глаза устремились вдаль, пока он размышлял над последствиями своих слов. Кровная линия, о которой он говорил, имела древнее значение, связь с родом, прошедшим испытание временем. Зал, казалось, затаил дыхание, как бы признавая глубокий характер этого разговора. Отец и сын сидели в момент общего понимания, на них лежала тяжесть судьбы и наследие истории их семьи.
В тускло освещенном зале царило напряжение: молодой и любознательный отпрыск могущественного рода Карей искал ответов у своего грозного отца Тивада, человека, одно присутствие которого могло вызвать уважение. Зал был украшен роскошью прошлых поколений: сверкающие гобелены с изображениями героических битв и великих завоеваний украшали каменные стены и отбрасывали длинные тени на мраморный пол. Тивад, чей облик свидетельствовал одновременно о властности и уязвимости, возвышался на искусно вырезанном троне из черного дерева, спинка которого была украшена замысловатыми знаками династии Кирков. Его глаза, глубокие и темные, как бездна, несли на себе груз бесчисленных тайн и бремя наследия его рода.
Пока юный Карей колебался, его молодой голос задрожал от неуверенности, отдаваясь тихим эхом от освященного камня. "Отец ,учитель Серо упоминал, что братьев было четверо…" В комнате воцарилась глубокая созерцательная тишина, нарушаемая лишь слабым потрескиванием факелов, отбрасывающих на стены колеблющиеся, жутковатые тени.
"И в чем же вопрос – мальчик?" – спросил Тивад голосом, похожим на далекий грохот бури. Любопытство Карея пересилило трепет, и он продолжил. "Я знаю дядю Гидеона, который является императором данов второго рода, знаю, что дядя Зено погиб в битве при Моригелле, но где же еще один? И, пожалуйста, расскажи мне, как погиб дядя Зено. Учитель сказал, что ты присутствовали при той битве".
На губах Тивада промелькнула мимолетная грусть, почти незаметная, как призрачная дымка. "Поговорим об этом в другой раз", – ответил он, отгоняя навязчивые воспоминания, грозившие всплыть на поверхность.
"Но почему?" Юношеский задор Карея на мгновение превозмог его почтительность. Глаза Тивада, ставшие жесткими и непреклонными, устремились на мальчика. "Сын!"
Смирившись, Карей опустил голову, молча признавая авторитет отца и негласные границы, скрывавшие прошлое их семьи. Поза Тивада, величественно восседающего на троне из черного дерева, стала повторять позу Джедора который в это же время в империи Азур смотрел пристально на богато украшенный кровью и золотом пол.
Медленно взгляд Джеодра переместился за