огня,
Когда, расставаясь, мы снова встречались,
Когда я сквозь сон ощущал прикасанья
Её теплых пальцев на шее моей,
Когда её брали болезни терзанья,
Она улыбалась – я был рядом с ней,
Когда наше слово в пустом разговоре
Для нас было важным, важнее любых,
Когда мы встречались с ней в шуточном споре
И громко смеялись с себя же самих,
Когда, разлучаясь, мы вместе рыдали,
Друг с другом сердечную боль разделя.
В такие мгновения мы понимали:
Я жил для неё, а она – для меня.
Увы, суть вещей – без конца разрушаться,
И наша с ней участь, увы, такова,
Что нужно расстаться, и вновь повстречаться
Звезда не сулит, и бессильны слова.
Как солнце встаёт над далёкой границей
И, сил не щадя, поднимается вверх,
А после пикирует вниз хищной птицей
И, словно стесняясь, уходит от всех
За ту же границу, так чувства живые,
Вдохнув полной грудью и счастья вкусив,
Потом выдыхают, и жизнь в сердцевине
Невидимо гаснет, души не спросив.
Колыбельная себе
Давно уж не лил я слёз настоящих,
Слёз боли, печали, любви и тоски.
Я будто в пустыне, повсюду пески,
В которых зарыт где-то с золотом ящик.
Все мысли мои о сокровище этом,
Я точно уверен – оно где-то тут,
Ведь сам я считал золотые монеты,
И сам зарывал я тяжёлый сундук.
Мне сказано ждать и быть верным себе,
А я – тот, кто любит и клад бережёт,
И я – тот, кто терпит, точнее, кто ждёт
Любви, что тобою обещана мне.
Я с временем дружен, давно с ним знаком,
Я с ним говорить научился словами.
Оно – вечный спутник, и, кажется, сон
Оно на меня иногда навевает.
В забвении этом исчезла пустыня,
Пропал весь песок, испарился мой клад.
Однако, что странно – я этому рад,
Ведь ждать не обязан тебя я отныне.
Свобода грязна, но она так манит,
Она греет сердце, и боль с ней проходит.
Я зол на себя, и всё тело горит,
Но снова в пустыне солнце восходит.
И я снова жду, пламенеет мой пыл,
Ведь золото наше, хоть клада не видно.
И втайне от всех мне становится стыдно,
Что как-то давно я о нём позабыл.
Я ждал, не дождался, лишь тысячи лиц
Мерещились мне, каждый раз поднимая
Пыль на песке, но на сколько страниц
Я расписал то лицо, что желаю
Увидеть когда-то за дюной высокой
С тобой, и в руках будет ключ вожделенный
От клада, что спрятан в пустыне далёкой,
Где наше богатство сокрыто несменно.
Однако все чаще впадаю я в спячку,
Где нет ни пустыни, ни клада, ни лиц,
Ни дюн, ни тебя. Лишь пред взглядом маячит
Сундук, что тобою разграблен. И ниц
Я склоняюсь, склоняюсь в слезах.
Но вовсе