какая участь представится ему дальше.
– Ты верно шутишь? Юмор никогда не был на твоей стороне. – мадам П. вновь погрузилась в чтение.
– Нет, боюсь, что я не шучу.
Ветер перестал быть настолько значительным, ведь хлопок от закрытия журнала мадам П. заглушил его.
– Ты решил, что не будешь играть на скрипке? – С усмешкой сказала мадам П., окутав подростка пронзающим взглядом. Виссарион не на шутку перепугался.
– Я просто подумал…
– Мне не важно – превысив голос, перебила Виссариона бабушка, – Мне не важно, что ты там решил. – Мадам П. встала с кресла. – Хочешь сказать, что всё время, которое я потратила на тебя и на твои нелепые попытки научиться хотя бы держать в руке смычок, были напрасны? – Женщина окутала мальчика своим дичайшим взглядом, – Ну уж нет, мелкое отребье, я не позволю тебе загубить все мои старания. – мадам П. вновь свысока посмотрела на мальчишку, – В моём доме подобного рода решения могу принимать ТОЛЬКО Я, тебе это ясно, ты, невоспитанный щенок?
– Но я…
– НО ТЫ! – Виссарион стоял в ужасе, он был явно смятен и растоптан столь необычайным для него поведением мадам П., – Но ты не имеешь права пререкаться со мной! Или ты забыл, как твоя мать оставила тебя, а я стала единственной, кто подобрал тебя с улицы?!
– Прошу Вас, не нужно говорить о… – Сказал Виссарион, опустив голову. Воспоминания постепенно начали бить его по больному месту.
– ЭТО Я буду указывать тебе, что нужно, а что не нужно, ты понял меня?! – В очередной раз перебив внука, говорила женщина.
– Но…
– ПОКА ТЫ живёшь в моём доме, ты будешь делать то, что тебе скажу Я. Ты всё уяснил?!
Виссарион сжался.
– Да…
– Что ты сказал? ГРОМЧЕ!
– Да, я всё уяснил.
“Правило номер 2” – подумал Виссарион, – “Говорить под нос мадам П. является причиной отсутствия ужина”.
Так шли и следующие месяцы жизни Виссариона: он просыпался рано утром, завтракал, если имел возможность не ссориться предыдущим днем с хозяйкой дома, и начинал играть. Постоянно играть на скрипке. А после ложился спать. И круг повторялся.
Его пальцы сильно зудели, от подушечек на них, казалось, ничего уже не осталось – сплошное кровавое мясо. Но нужно было продолжать, потому что делать что-либо другое он не имел права.
Очень часто Виссарион сожалел, что выбрал жить со своей бабушкой, а не отправиться в детский дом. Но, тем не менее, изменить что-либо он больше не мог, ему приходилось терпеть все издевательства, которые он и без того терпел ежедневно.
Жизнь постепенно становилась для него бессмысленной и однотипной: подъем, завтрак, игра, ужин, сон. Подъем, завтрак, игра, ужин, сон. Единственное разнообразие, которое он встречал в своей жизни было лишь, пожалуй, разное меню на завтрак, обед, если выпадала возможность, и ужин. Или же светские встречи мадам П. с неизвестными для юноши дамами и джентльменами. Но даже во время таких встреч он был вынужден выполнять любые указания бабушки, а точнее, тихо сидеть